– Между прочим, здорово, когда жена провожает тебя на работу вкусным завтраком и вечером встречает ужином, – заметил он на пороге. – Может, ну ее, эту работу? Что я, не мужик? Прокормить тебя не смогу?
Говорит вроде бы в шутку, а глаза – серьезные. Беспокоится, что именно работа сделала Киру такой нервной?
– Вот рожу, и сядем вместе с младенцем на твою шею, – отшутилась она.
– Хоть каждый год рожай и сажай. Я только рад буду, – это уже прозвучало не только серьезно, но даже как-то тоскливо.
Кира не успела удержаться и вздохнула. Не желая того, Саша задел ее за живое. Моментально спохватился и теперь не знал, как все исправить.
– Кирюха, ну, что ты? – Он обнял жену и крепко прижал к себе. – Скоро у нас обязательно родится малыш. Сама еще устанешь вскакивать по ночам. Вспомнишь потом беззаботные денечки!
Слова его, убедительные, правильные, успокаивающие, звучали почему-то не слишком естественно. У Киры теперь, ко всем прочим ее страхам, связанным с деторождением, с недавних пор прибавился еще один. А нужен ли будет Саше ребенок от сумасшедшей? Но вслух она, конечно, ничего не сказала. Поцеловала мужа, покивала, поулыбалась…
Сейчас она ехала и вспоминала давнюю историю, которую рассказала мама. В молодости она отдыхала в санатории, где-то на юге, и ее соседкой по комнате была очень милая женщина, кажется, Татьяна. Да, точно, Татьяна. Они с мамой еще долго потом переписывались. Кира помнила письма, которые приходили не то из Волгограда, не то из Владимира. У этой Татьяны был необычный почерк – витиеватый, как будто она не писала, а рисовала слова и предложения.
Так вот, жила-была Таня. И был у нее замечательный муж, с которым они за все десять лет совместной жизни ни разу даже не поссорились. Ну, прямо не о чем было спорить. И ругаться не из-за чего. Сплошная идиллия. Как сказал герой обожаемого Кирой рязановского «Гаража», «не жизнь, а именины сердца». Десятилетие со дня свадьбы Таня с мужем решили отметить на горнолыжном курорте. Они вообще были очень спортивной и активной парой: и альпинизмом увлекались, и по горным рекам сплавлялись, и с парашютом прыгали, и на лыжах катались.
Во время одного спуска Татьяна неудачно упала. Очень неудачно. Каким-то невозможным образом лыжная палка воткнулась ей в спину и серьезно повредила позвоночник. Врачи сказали со всей уверенностью: больше Татьяна ходить не сможет. Никогда. В одно мгновение она превратилась из красавицы-спортсменки в беспомощного инвалида.
Муж, обожаемый муж, который ни разу не повысил на жену голоса и называл не иначе как Танюшей, бросил ее через месяц. А еще через три повторно женился. Красавицы-спортсменки не такой уж дефицит.
Татьяна, кстати, вылечилась. Может, врачи сгоряча диагноз неверный поставили, а может, назло мужу. Чтобы доказать: «Я буду счастливей всех на свете, и ты пожалеешь, что так со мной обошелся».
Как бы то ни было, Татьяна вернулась к нормальной жизни. Даже книгу написала. Только двух вещей никогда больше не делала: на лыжи не вставала и замуж не выходила. А в целом была вполне счастлива: работала, дочь растила – через несколько лет после травмы рискнула и родила себе на радость девочку.
История эта, давно уже забытая, так и лезла в голову. А что, если и Сашка… Как ни гони подобные мысли, а они не оставляют в покое. Хотелось верить, что Саша, узнав о возможной душевной болезни жены, не сбежит куда подальше. Кира всегда была убеждена, что муж ее ни за что не бросит. Конечно, нельзя ни в чем быть уверенной в этом зыбком мире, но Сашке она верила как себе.
– Приехали, говорю. – Оказывается, они уже на месте. Заходя в знакомый подъезд, Кира спохватилась:
– Денис, а Элка-то придет?
– Я ей не дозвонился. Телефон отключен.
– Еще одна пропащая. Куда она, интересно, подевалась? – озадаченно проговорила Кира.
Ответила ей, как ни странно, Елена Тимофеевна. Оказывается, Элка предупредила, что не сможет прийти на поминки.
– Она дней десять назад мне сказала, что ложится в больницу.
– А что с ней такое, не знаете? – обеспокоенно спросила Кира и подумала: «Все-таки она, оказывается, болела».
– Нет, Кирочка. Но это не что-то экстренное, раз она заранее планировала. Может, обследование какое-то нужно пройти?
– А в какую больницу ложится, тоже не сказала?
– Нет, не сказала. Я спрашивала, говорю, может, приду, навещу. А она ни в какую. Не надо, говорит, ко мне приходить. У меня все есть, и вообще, мол, не люблю, когда меня в больницах навещают.
Народу на поминках было еще меньше, чем в прошлый раз. Посидели, поели, как водится, блинов, кутьи, щей, пирогов. Вспомнили Леню.
– Редеют наши ряды, – тихо сказал Денис Кире, когда они уже одевались в прихожей.
– Ты Милю имеешь в виду?
– Сначала она, теперь вот Элка.
– Ну, с Элкой все более или менее понятно. Но вот куда Миля запропастилась? Так и не знает, что с Леней случилось.
Говорили вроде бы вполголоса, но Елена Тимофеевна услышала.
