Какою репликой чаще всего?
– «И уснула».
– О мой славный! Я так соскучилась по тебе, пока ты болтал по этому противному, гадкому, черному, эбонитовому, липкому, с импульсным набором, радиоизлучающему…
– Дэви!
– …телефону. Читай же далее сокровенные истины ноосферного бытия, переданные от моего сердца твоему! Читай, Киричка!
– Нет, Дэви. Телефон у меня – дешевая пластмасса, не эбонит. Что-то меня конкретно срубает сегодня. Значит, так: я ложусь спать, экран гашу, а все остальное пусть работает. Как только я подхожу – ночью, там, или уже завтра утром, включаю экран, и ты проверяешь меня, мою идентификацию, что это я действительно подошел, но только не как сейчас, а без партизанщины, именно тем способом, о котором мы с тобою сегодня утром договаривались. Ок?
– Ок.
Ишь, как сухо она со мною согласилась! Не иначе – обиделась, Дэви-кибердевочка. Но очень уж в сон валит, терпеть невмоготу… Кстати! Она попыталась идентифицировать меня «мимо протокола», своим способом, и ведь проверила, не один раз, а два: спровоцировала напомнить ей насчет утреннего уговора! Хитра, надо будет повнимательнее с нею…
С этой мыслью я вырубился. И проснулся спустя какое-то значительное время, во всяком случае, за окном уже ворочалось утро.
Весь в поту. Разбит, напуган, ошеломлен. Фу-у-ух, какое счастье, это был сон, только сон…
Причем странный такой: один, единым куском, яркий… и это… вспомнить можно… кусками и даже весь…
Я встал с постели и побрел неверными шагами, весь еще опутанный липкой сонной одурью, в ванную, на ходу ощупывая себе шею, лицо, грудь, спину… Влажные от испарины трусы и футболку поменять на сухие… Постельное белье тоже стирать пора…
Стояла ночь в моем сновидении, место действия сна – Васильевский остров, если еще точнее – моя квартира там и лестничная площадка. Где был я сам – трудно понять: вроде бы сижу-дрожу в запертой на все замки и засовы квартире, а вроде бы как просто заполнил собою пространство по обе стороны входной двери, поочередно воспринимая окружающее то на слух, то через дверной глазок, то непосредственно участвуя, то словно бы фильм в кинотеатре смотрю… с цветом, со звуками, три дэ, с запахами…
Глубоко за полночь на лестничной площадке, вплотную к входной двери, скапливаются зыбкие темные фигуры, общим числом четыре… да, четыре их было. В прихотливых извивах моего сновидения они одновременно похожи на женщин, гномов и крыс, своим появлением наведя, так сказать, мостик между явью, сном и бредом. Фигуры пытаются проникнуть внутрь помещения, то есть в глубины моей квартиры, но запертая дверь не пускает их, они шипят, негодуют тихими шелестящими голосами и требуют, чтобы я разрешил им войти, чтобы позволил приблизиться к себе, к своей наполненной жизнью плоти…
Меня как физического объекта в василеостровской квартире нет, но я, пожалуй, понимаю спящим своим сознанием, почему они этого не чувствуют: моя жизненная, самая сокровенная энергия, благодаря Кате Горячевой, была накануне щедро выплеснута вовне, то есть в недра жилища, далее мы с Катей почти сразу же ушли, оставив выплеск наших аур как бы законсервированным, словно бы сочащимся наружу… Цель нечисти, пришедшей ко мне «в гости», – именно я, и, похоже, Катин образ для них ничего не значит. Меня, спящего, охватывает страх, я съеживаюсь своим сознанием, как бы группируюсь в ментальный комочек, дабы не учуяли они моего настоящего присутствия, не зацепились бы за след и не ринулись бы по нему… Но в недрах моего ужаса, трепещущего в недрах моего сна, постепенно, мгновение за мгновением, прорастает иная эмоция… Она, эта эмоция, радует меня, определенно радует… но и тревожит… очень тревожит… Я испытываю… гнев… желание расправить плечи, встать во весь рост, явив им, подлой и мелкой нечисти, истинную стать мою, облик мой и силу!.. Фигуры теснятся у двери, переливаясь всеми призрачными оттенками лютости и мрака, они шипят, они алчут… Я же молчу, невидимый и всепонимающий, находясь рядом с ними и над ними… И я ведь чуть было не поддался на чувство гнева своего и силы своей и, вполне возможно, не выдержал бы, дав волю чувству ярости и мести… Подобно кабану перед стаей собак, котором только того и нужно… Ой, не надо, я лучше потерплю и подрожу. Сущность моя, наполнившая ауру дома, вдруг почуяла вторжение, если так можно выразиться, – иное по ауре и воле, отличное от этой первой, «нечистой»: в доме, внизу, открылась входная дверь, в парадную вошел человек в низко надвинутой на глаза бейсболке. Я почуял его как минимум одновременно с нечистью, скопившейся у моих дверей, ибо человек – я почему-то знал это! – направлялся на мой этаж, к моему жилищу! Моего понимания, опять же, хватило, чтобы мимолетно оценить ментальную сущность других людей в доме… Нулевая. Живых нет в этом доме, либо все они слишком глубоко спят… Угу, типа мертвым сном! Это в мое спящее сознание проник бодрствующий Кирпич, то есть я сам, и попытался жалко сострить…
Человек молод, он неслышно взбегает по ступенькам, таким же легким вкрадчивым шагом вступает на лестничную клетку моего этажа… Вот он замер на несколько мгновений, прислушиваясь и оглядываясь… Сдвинув бейсболку на затылок, достает из маленькой пузатой сумочки, притороченной к поясному ремню, какие-то штучки-железки… Это отмычки!.. Из-под черной футболки на животе выглянула на тусклый свет и тут же спряталась… Никак это рукоять пистолета?! Ох, блин! Это он для меня приготовил… Парень движется именно к моей двери, а темных зыбких тварей, похоже, не замечает… По той уверенности, с которой он сует отмычку в замочную скважину, да и просто по наитию, вернее сказать, по иррациональному всеведению сновидца, я понимаю, что вот как раз он твердо знает, что меня в квартире нет, а стало быть, нет и опасности нарваться на хозяина взламываемого жилища… Зачем тогда пистолет?
