Строндиш сказал несколько угодливо:
– Тем более когда, как вы мудро сказали, народ другой жизни не мыслит.
Я не помню, чтобы я такое говорил, хотя все возможно, такое можно услышать, во дворце все очень внимательно вслушиваются во все, что услышат от меня, даже если о погоде, потому только кивнул и сказал в заключение:
– В общем, мы с вами, надеюсь, договорились. Вы занимаетесь поисками чего-то нового в новой для вас алхимии, что вышла из кокона уже устаревшей магии, все мы ищем совершенства в профессии, в жизнь людей не вмешиваетесь.
Строндиш, вызывая уже сильнейшее раздражение Хайнера, сказал быстро:
– Ваша Звездность, мы и не вмешивались! Только помогали, как велено было издавна Великими Магами.
– Это веление отменяется, – изрек я. – Кстати, что насчет бродячих магов?
В зале моментально зашумели, на лицах у большинства негодование и даже ярость, а Строндиш сказал с достоинством:
– Это позор нашей профессии! Мы стремимся к порядку, а они сеют хаос!.. Потому они исключены из нашего общества!.. Наша помощь на них не распространяется. Потому никто слова не скажет, если вы или кто-то из земных властителей заточит их в темницу или даже казнит.
Я слушал, а когда Строндиш захлебнулся негодованием, со своего места быстро добавил вежливым и словно извиняющимся тоном Хайнер:
– Любое вмешательство в жизнь людей всегда приводило к неприятностям. И потрясениям. Нет, людей нам не жаль, если совсем уж честно, но некоторые маги усиливались за их счет, а это признано недопустимым.
– Отлично, – сказал я. – Думаю, обо всем договорились. И еще одно… Вы можете раньше меня засечь такого странствующего мага, потому сразу сообщите!.. Я сам с таким разберусь.
Грабиус Хайнер наконец поднялся на ноги, я повернул голову в его сторону и кивком дал понять, что готов выслушать.
Очень ободренный, он поклонился и сказал с едва заметным торжеством:
– Чего не знает достопочтимый Строндиш, но нам стало известно, что ряд свободных демонов в свое время присягнули его величеству, который тогда был еще только великим героем, совершавшим великие подвиги… теперь мы знаем, что он был величайшим из героев, потому и стал императором Севера и победителем Багровой Звезды Зла!.. Это было неслыханно в нашем мире, чтобы демоны добровольно присягнули человеку, потому его величество, что тогда еще не был его величеством, так легко, практически без сопротивления и уничтожили Великого Мага Гатонеса вместе с его армией, крепостью и даже холмом… Это я к тому, что мы даже не пытаемся предложить вам помощь.
– Но я ценю ваше желание помочь, – заверил я. – Вы ведь желаете?
Я произнес это без нажима, вполне доброжелательно, но они люди опытные и прекрасно понимающие оттенки сказанного, Строндиш быстро сказал за всех, удерживая свое первенство перед Хайнером:
– Мы все жаждем, Ваша Небесность!
Строндиш напористее, мелькнуло у меня, сумеет оттеснить Хайнера на вторые позиции. Стоит слегка поддержать или приблизить Хайнера, пусть будут два соперничающих вожака, это в моих интересах, как представителя власти.
Уходя из зала, я сделал Хайнеру знак идти за мной. Когда он поспешно догнал, посматривая искоса с удивлением и опаской, я сказал на ходу доверительно:
– Пока все отсиживались в пещерах, ожидая катастрофу, я вполне мог захватить не только эту империю, весь континент. И установить вообще зверский порядок!
Он сказал торопливо:
– Да, Ваша Небесность. Но вы это не сделали…
Увязавшийся за нами еще один маг добавил льстиво:
– Вы не хотели лишать нас счастья служить вам!
Хайнер поморщился, лесть слишком грубая, может заметить даже этот воинственный император, а я сказал:
– В случае чего обращайтесь!.. Вас пропустят.
Он поклонился, поняв, что я сказал все, а я быстрыми шагами направился к лестнице, где уже толпятся придворные, из них две трети женщины, их выставляют впереди как щит, о который разобьется любая властная власть.
Здесь каждый выход императора из своих покоев, а тем более во двор и сад, сопровождает целая толпа особо приближенных, таков этикет, за мной тоже пристроился целый цветник, самцы держатся на вторых ролях, стараются поймать мой взгляд, женщины цветут обещающими улыбками.
Я замедлил шаг не из-за важности, спешащая за мной толпа как-то не совсем то, что именуется выходом властелина, и получилось, что иду, как надутый индюк, важно и величественно, типичный самодержец, совсем уж вписался в этот мир, который так стремился разрушить и переделать.
Навстречу плывут роскошные залы, раскрываясь, как драгоценные шкатулки, все нереально прекрасные, а по блестящему паркетному полу неслышно скользят навстречу, как изящные фарфоровые статуэтки, молодые женщины в ярких платьях, обязательно светлых, праздничных, радостных.
Женщины приседают, мужчины кланяются, все ждут в таких застывших позах, пока пройду, это правило этикета придумано в целях безопасности, так
