сегодня на завтрак апельсинового мармелада… И тебя никак нельзя назвать непослушной девочкой!
– Ох, Чарльз… – шепнула ему Алиса, – да ведь я босая!
– Святые небеса! Алиса Плезенс Лидделл! Почему ты не сказала об этом раньше! – ужаснулся молодой человек, глядя на маленькие ножки. – Быстрей, быстрей! Беги домой и попроси маму срочно намазать тебе подошвы ног апельсиновым мармеладом… Это вопрос жизни и смерти! Обещаю, что завтра я за тобой зайду… – И, закрыв за Алисой дверь, он навалился на нее всем телом, словно опасаясь, как бы девочка ее не вышибла.
Странная пара заулыбалась, они словно старались успокоить его, но это получилось у них настолько фальшиво, что сделало пришельцев похожими скорее на сумасшедших убийц.
– Н-н-не хотите ли чаю? – выдавил из себя хозяин дома. – Или, может, лимонада? Или немного ф-ф-ф…
– Спасибо, мы с удовольствием выпьем чего угодно, – оборвал его Уэллс, теряя терпение и так и не узнав, какой же напиток начинается на букву “ф”. – Мы совершили долгое путешествие, прежде чем попасть сюда.
– Э-э… С-с-садитесь, пожалуйста, – пригласил их Доджсон и указал рукой на изящный стол из резного дерева, который занимал середину комнаты под охраной четырех стульев в стиле чиппендейл. – Сейчас я поставлю чайник на огонь, – добавил он и, прежде чем покинуть комнату, положил на край стола свой темный цилиндр и суконку.
– Большое спасибо, – поблагодарила его Джейн и села.
Уэллс рухнул на соседний стул, и оба погрузились в молчание, стараясь не думать, куда именно хозяин положил цилиндр и суконку, ведь таких мест, на их теперешний взгляд, могло оказаться слишком много.
– Позвольте представиться, – сказал биолог, когда молодой человек вернулся, – меня зовут Герберт Джордж Уэллс, а это моя жена Кэтрин. Как я уже сказал, чтобы наш рассказ звучал по возможности правдоподобно, нужно, чтобы вы сперва согласились разрешить некоторые наши сомнения. Хотя, предупреждаю, многие вопросы, скорее всего, изумят вас, а наши объяснения покажутся несколько… невероятными.
– Не б-б-беспокойтесь, – сказал Доджсон и сел на стул, стоявший напротив стула Джорджа. – Иногда мне удается поверить даже в шесть невозможных вещей до завтрака?[35].
Уэллс растерянно улыбнулся:
– О!.. Я вижу, вы сели на стул справа. Да, я почти уверен… Но, может быть, вы сели и на левый стул, как ты думаешь, Джейн? – Его жена смущенно покачала головой. – Ладно, оставим это… С чего мне начать?
– Чаще в?в-всего начинают с самого начала, – подбодрил его Доджсон, – тогда у вас есть шанс добраться до самого конца. А там обычно и останавливаются.
– Однако, – с задумчивым видом возразил Уэллс, – конец тоже можно использовать как начало…
– Какой сейчас год? И где мы находимся? – решительно спросила Джейн, прерывая мужа с его хождениями вокруг да около, в которых он запросто мог и заблудиться.
Доджсон опешил:
– Сейчас тысяча восемьсот пятьдесят восьмой год от рождества Христова. Мы с вами находимся в Оксфорде, в Англии, и правит нами ее величество королева Виктория.
– А когда в точности родились вы? – задала новый вопрос Джейн.
– Двадцать седьмого января тысяча восемьсот тридцать второго года.
– Ваша профессия?
– Я занимаюсь весьма неблагодарным делом – обучаю не слишком расположенных к этому молодых людей, которые к тому же не умеют ценить знание. Иначе говоря, я профессор математики здесь, в колледже Крайст-Черч.
– Ваша последняя работа по математике?
– Я пишу “Конспекты по плоской алгебраической геометрии”.
– Право, дорогая, этого вполне достаточно… – вмешался Уэллс.
– А вы пишете стихи и детские рассказы? – спросила Джейн, не обратив внимания на его реплику.
– Да, их печатали в разных журналах.
– У вас есть псевдоним?
– Последние стихи в журнале
Джейн со значением посмотрела на мужа, а Ньютон, который наконец-то уяснил для себя, что новый знакомый не только безопасен, но еще и смертельно скучен, спрыгнул с колен хозяйки и принялся исследовать комнату.
– Невероятно, – шепнул Уэллс жене, – этот мир почти такой же, как наш… У Доджсона здесь есть двойник, есть у них и своя королева Виктория… Надо полагать, каждый из обитателей нашего мира нашел бы в этом собственную копию. О, и у нас с тобой тоже, разумеется, есть копии! Просто мы попали в тысяча восемьсот пятьдесят восьмой год, и наши двойники еще не родились на свет. Однако этот тысяча восемьсот пятьдесят восьмой год заметно отстает
