и самому не нравился сыщик, хотя тот принес громкую славу автору. Истории про Шерлока Холмса он считал изобретательной и хитроумной игрой, где Конан Дойл проявлял себя скорее как фокусник, чем как писатель, а любой маг, даже самый великий, перестает интересовать публику, едва объяснит ей секрет своих трюков. Уэллсу был куда больше по вкусу совсем другой Конан Дойл – поклонник Вальтера Скотта, автор таких блестящих исторических романов, как “Приключения Михея Кларка” или грандиозный “Белый отряд”, где он создал слегка идеализированный портрет английского рыцарства. Именно одного из рыцарей былых эпох, сильных и отважных, напоминал Уэллсу и сам Конан Дойл, ибо был человеком слишком честным для нынешних времен и слишком бескорыстно любящим людей, человеком, который словно в рыцарских доспехах шел по жизни и свято блюл давно вышедший из употребления кодекс чести. Природа наградила Конан Дойла грозной внешностью, как если бы судьба уготовила ему суровые и опасные испытания, и это вместе с несокрушимым и напористым характером до сих пор помогало писателю выходить целым и невредимым из ловушек, расставленных жизнью. Но он был наделен еще и бешеным темпераментом, с которым сам не всегда справлялся. Уэллс вздохнул, он видел, как напряженно Конан Дойл сидит на стуле, пытаясь стереть с лица следы обиды. Хозяин дома понимал, что только воспитанность мешает Артуру вскочить и покинуть столовую, и стал придумывать тему для разговора, которая помогла бы всем хоть отчасти расслабиться, но вместе с тем и более интересную, чем рецепт печенья. В этот миг наверху послышался сильный удар, заставивший и гостей и хозяев вздрогнуть.
– Опять это окно! – воскликнула Джейн. – Отвалился крючок, и как только подует ветер… Ты напугалась, дорогая, прости, – обратилась она к Эмме, которая чуть не пролила чай на платье. – Берти обещал починить раму… – Она насмешливо посмотрела на мужа и добавила: – Два месяца назад.
– Мое обещание остается в силе, Джейн, – стал оправдываться Уэллс. – Раз я сказал, что починю раму, значит, починю… Как только допишу роман.
– “Как только допишу роман”, – уныло передразнила мужа Джейн. – Авторы считают, что жизнь замирает на то время, пока они пишут свои романы.
Тут раздался новый удар, еще громче прежнего.
– Мне кажется, тебе следует починить раму как можно скорее, Джордж, если ты не хочешь, чтобы гости пустили слух, будто в твоем доме водятся привидения, – пошутил Мюррей. – Хорошо еще, что никто из нас не верит в такие глупости.
Над столом опять повисло молчание. Миллионер пробежал взглядом по лицам присутствующих, не понимая, почему Уэллс и Джейн внезапно так побледнели, а в глазах Конан Дойла сверкнули молнии. Этот последний и решил внести в ситуацию ясность.
– Это неловкое молчание, мистер Гилмор, вызвано тем, что вот уже семь лет как я являюсь членом Общества по изучению паранормальных явлений, – заявил он желчно, но и с явной гордостью. – А еще я подписан на спиритический журнал
Миллионер смотрел на него во все глаза. Он вовсе не считал себя специалистом в подобных вопросах, но обычно с большим любопытством прочитывал статьи про спиритизм, которые время от времени появлялись в газетах.
– Вы хотите сказать, что, когда человек умирает, душа его покидает тело и бродит где-то там, как черепаха без панциря?
– Монти, бога ради… – взмолился Уэллс, но Конан Дойл не дал приятелю договорить.
– Если этот занятный образ вы относите к существованию загробной жизни, то мой ответ будет “да”. И с каждым разом я все больше убеждаюсь в своей правоте, мистер Гилмор, – ответил Конан Дойл.
Мюррей снисходительно улыбнулся:
– Простите, мистер Конан Дойл, но трудно поверить, чтобы создатель такого рационального персонажа, как Шерлок Холмс…
– Смею вас уверить, что мой подход к спиритизму абсолютно рационален, – перебил его Конан Дойл, который не хотел дослушивать фразу, и без того надоевшую ему до тошноты. – Вот и Джордж наверняка подтвердит вам, что я никогда не стану утверждать того, в чем глубоко не убежден, даже если это идет вразрез с моими собственными интересами или, как в случае со спиритизмом, вызывает насмешки – к ним я привык. Так или иначе, у вас нет причин удивляться, если человек вроде меня верит в духов. С самого момента зарождения спиритизма немалое число выдающихся людей примкнуло к этому течению, и многие из наших самых знаменитых ученых поверили в существование сверхъестественных явлений. К сожалению, – произнес он, словно обращаясь уже к самому себе, – длинный список великих людей только усилил нападки хулителей, поскольку те поняли, что отныне имеют дело не с кучкой фанатиков или недоумков, а с гражданами, чьи оценки способны повлиять на массы.
– Не сомневаюсь. Массы легко поддаются влиянию. Но могли бы вы убедить в своей правоте не массы, а одного-единственного человека, мистер Конан Дойл? – спросил Мюррей, предлагая себя самого в качестве подопытного кролика.
– Артур пришел к нам сюда совсем не за этим, Монти, – вмешался Уэллс, все больше раздражаясь.
– Не сомневаюсь, Джордж. Но раз уж он здесь, ему, вероятно, не захочется упустить случай обратить знаменитого миллионера Монтгомери Гилмора в свою веру. Что вы скажете, мистер Конан Дойл? Рискнете попробовать? На беду, ни одна религия не удовлетворяет меня! Помогите мне выбраться из
