Когда процессия поравнялась с Романовым, женщина с хоругвью театрально возопила, указав на него пальцем:
— Вступил ли ты сего дня в царствие греха, нечестивец? Сказано: очистись от желаний своих, и освободишься. Покаися и отрекися, грешный! Отрекися!
Романов поставил чашку на стол и с интересом посмотрел на предводительницу.
— Идите, Маргарита Ивановна, — возмущенно вмешался старик, — со своим дамским поголовьем, куда шли.
Женщина опустила тяжелую руку на романовское плечо и грозно посмотрела на старика.
— Оплакивать идем невинно снесенный дом батюшки Мироедова!
— Ооой! — подхватили и затянули девицы.
— Невинно разрушенный, святой чертог освященный! Как только земля носит вас, с канцелярией вашей проклятой?! — предводительница надрывно голосила, но Романов уже не слышал ее воя, пристально вглядываясь в противоположную сторону улицы и покрываясь испариной.
— С моей канцелярией, с моей?! — старик вскочил из-за стола. — Да я с утра обиваю все пороги, я написал три докладных, я выставил оцепление, я не допущу вандализма, так и знайте! А стенания ваши антинаучные заканчивайте, нет доказательств и свидетельств о собственности нет, прекращайте. Пугаете людей! Здание той эпохи, этого наука не отрицает, а кто владел, кто гостил — это вилами по воде, поняли вы… — возмущенно закричал старик, но великанша перебила его новой сольной партией.
— Ибо сказано: коли нежися ты в грехах, крадучися по свету слуги диаволовы, и земля вопиет и восстанет, и скоромные сгинут, а праведные плечом к плечу воссияют. Слейся же во взаимопомощи вечной! Отрекися от желаний единоличных, отрекися!
— Ииии! — подхватили девицы.
— Всё в одну кучу у них, у полоумных, — сказал старичок Романову и крепко ухватился рукой за древко хоругви. — Имейте совесть, я вам не молоденькая несмышленая девица, — глаза его победно блеснули. — Идущие, да идите отсюда.
Женщина что-то угрожающе промычала, но спорить дальше не стала, ее подопечные выстроились в боевой порядок, и процессия двинулась дальше.
— Вот вы и познакомились с движением «Идущие сестрицы». Что характерно, они действительно все время ходят. И поют, — с раздражением проговорил старичок. — Главарь сей банды — Маргарита Ивановна, бывший тренер хоккейной сборной.
Но Романов не слушал.
— Когда снесли это здание? — тихо спросил он, обращаясь не то к старичку, не то к Марату, проходившему мимо с подносом.
Напротив кафе, через дорогу, в плотном ряду домов зияла дыра. На земле валялись бревна, мусор и битые кирпичи. Игорного дома не было. Процессия медленно растягивалась в кольцо вокруг кучи строительного мусора.
— Снесли его вчера, что совершенно возмутительно! И уже вывезли лом, а там могли быть исторически важные находки! — воскликнул старичок и засобирался. — Это есть самоуправство! — он выплеснул остатки кофе из чашек и аккуратно убрал их в кофр. — Зря вы были столь неразговорчивы со мной, — он сунул в карман романовской рубашки небольшую голубоватую карточку. — До встречи, к сожалению, неминуемой, — бросил он на прощание и удалился.
Романов не глядя расплатился и медленно пошел туда, где когда-то стоял игорный дом. Не раз он мысленно входил в него, как наяву видел тесноватую прихожую, гостиную с эркером и видом на английский сад… И было невозможно осознать, что он никогда туда не войдет. В то самое драгоценное здание, где он должен был загадать свое желание, спасти пацанам жизнь и получить все то, о чем всегда мечтал и что, черт побери, заслужил.
