легко отличающие правду от лжи.
Она продолжала спать, и я занялась ее руками. Я залечила каверны, испещряющие их, влила в руки новую силу, да и вообще я поделилась с Салли своими возможностями и силами. После такого я чувствовала себя опустошенной, и мне нужно было выпить воды. Чистой, кристальной, ледяной воды.
Но ее не было — такой. В кувшине оставалась грязноватая, затхлая вода. Ладно, ничего. Я провела над нею ладонью, очищая, и выпила.
И сразу меня потянуло в сон. Все-таки, когда ты занимаешься исцелением, то тратишь силы. И я так и заснула — сидя, с Салли, положившей голову мне на колени.
Мне снился мир Люция. Мальчика с Собакой. Люций ушел от родителей, покинул защитную зону и сейчас буквально шагал навстречу своей смерти. Вокруг него клубились полчища червей, ядовитых сороконожек, жуков и прочих тварей, но они не смели его коснуться. Я поняла почему — Люций раскалил себя, как мартеновский металл. Собака бежала в отдалении от него, и глаза ее слезились.
— Собака, — он повернулся к ней. — Тебя не тронут.
Над Люцием навис червь.
— Я посланник его величества, — просипел червь. — Что вы хотите?
— Я хочу видеть вашего короля.
— Вы слишком опасны.
— Тогда я испепелю вас всех и так или иначе доберусь до вашего короля.
— Хорошо, мы проводим вас.
Люция привели в развалины, там стояло нечто вроде трона с балдахином. На троне сидел огромный жук.
— Кто осмелился побеспокоить меня? — взревел жук.
— Я, — сказал Люций. — Я пришел мстить за мир, который вы уничтожили.
— Месть припоздала. Этот мир не возродить.
— Да я знаю, как и не вернуть к жизни мою сестру Оливию. Но сделать хоть что-то — лучше, чем ничего не сделать.
Люций моргает — и жук разлетается на куски. Золотистый червячок, укрытый в этих бутафорских доспехах, пытается сбежать, но Люций давит его:
— Прощайте, ваше величество.
И тут же все насекомые начинают умирать. Они рассыпаются в прах и пыль, расползаются по швам. Поднимается сильный ветер и сгоняет прочь эту пыль, а когда ветер утихает, планета чиста от захватчиков, искорежена, изуродована, но чиста.
— Люди! — машет рукой Люций, прижимая к себе Собаку. — Их больше нет! Совсем нет!
Видно, как силовые купола над последними прибежищами людей исчезают, и люди выходят на свою, теперь уже точно свою планету.
— Люций! — мама и папа бегут к своему невероятному сыну, но обнять его боятся — он все еще раскален, как металлическая плашка. Вместо этого они обнимают Собаку: — Смотри, Собака, какой он удивительный.
Поздним вечером этого дня на планете все еще светло. Люди празднуют свое освобождение, танцуя и сидя у многочисленных костров, поглощая консервированные продукты и вина.
— Люций, — мама ласково гладит сына по спине. — Ты герой. А у героев своя дорога. Куда ты хочешь уйти от нас? Я ведь это чувствую.
— Я пойду по параллельным мирам, — говорит Люций. — Я буду искать девушку, похожую на мою сестру, и уничтожать инсектоидов, если они где-то захватили мир. Мне будет очень одиноко без вас, но остаться я не могу. Словно у меня крылья, и они зовут меня в путь.
— В путь, — повторяю я и просыпаюсь.
Салли тоже не спит и смотрит на меня чудесными глазами цвета крепкого чая с искорками-золотинками.
— Люция, — говорит она. — На свете нет столько благодарности, сколько в моем сердце.
— Да ладно тебе. Скоро нас здесь уже не будет, и ты увидишь мир, в котором есть место прекрасным вещам. Например, салату оливье. Кстати, я ужасно голодна.
— Эй, — кричу я. — Кормить нас собираются?
— А как же — входит толстопузый охранник, — вот, пожалте, суп-пюре из курицы, жюльен, окорок…
— Неплохо. Мы тут поедим.
— А когда изволите осмотреть нашу обитель скорби?
— После обеда.
— Ах! А это Дырявая Салли? Вы ее исцелили! Матушка-вседержительница, у меня жена к постели двадцать лет прикована, что хотите отдам, только исцелите.
— Хорошо. Но ведь это надо ехать в город?
— Да, это мы организуем.
