Бабушка отвела девочку в ее комнату и уложила в кровать.
В комнате была новость – со стены исчезла дедушкина картина.
– Бабуля, а где картина? – тут же закричала девочка.
Бабушка, подоткнув одеяло внучке, ответила:
– Ты знаешь, полгода назад тебя ведь нашли почти мертвую на полу в подвале, ты там замерзла. В этот день по всей стране отключили отопление ради экономии. Я нашла тебя там только утром – мы всю ночь слушали радио в большой комнате и думали, что ты спишь, идиоты!
– Полгода назад?
– Да, ты болела полгода! Сейчас уже июнь, а был-то декабрь!
– Я не болела ни единой секунды! – сказала девочка.
– Ты просто была без сознания. Так вот, когда ты уже почти умерла, вдруг со стены сорвалась эта картина нашего дедушки. Она разбилась в мелкую пыль – даже не осталось рамы, которую дедушка вырезал сам. И ты тут же крепко заснула и спокойно задышала, и я в первый раз тоже заснула спокойно…
– Бабушка, значит, наш дедушка все-таки решил пожертвовать делом всей своей жизни, – серьезно сказала девочка. – И он спас всех от Вечной Зимы…
– Ну не говори глупостей, – рассердилась бабушка. – Как раз когда рухнула со стены его картина, ученые выступили по радио и признали, что Вечная Зима – это ошибка в расчетах и ничего такого быть не может. И в этот день началась весна и тебе стало полегче. А во?вторых, наш дедушка давно помер и ничего уже отдать не мог…
– Но он же сказал, что будет вечно жить в своей картине.
И бабушка ответила:
– Вообще-то он был такой необыкновенный человек, наш дедушка…
А на стене, где раньше висела картина, шевелились солнечные зайчики и тени зеленых листьев, и казалось, что стена живая, дышит и смеется от радости.
Две сестры
В одной квартире жили две сестры, они жили очень бедно. На обед варили картофель, на завтрак съедали по куску хлеба и выпивали стакан кипятка. Они были очень худые, но аккуратные. И все у себя в доме держали в чистоте. Каждый день они выходили в магазин, и это для них было захватывающее приключение на много часов. Кроме этого, обе были записаны в библиотеку и аккуратно раз в неделю меняли книги.
Одевались они тоже очень аккуратно, сами себе вязали кофты и теплые носки, варежки, шарфы и береты. А нитки добывали из старых шерстяных вещей, удивляясь, как много выкидывают некоторые люди на помойку. Короче говоря, их дни были заполнены до отказа. Иногда они что-нибудь находили во время своих прогулок: то кипу старых журналов со всякими полезными советами, выкройками и медицинскими рекомендациями, как что лечить, а то и какой-нибудь почти новый ящик, деревянный и прочный. Сестры очень любили ящики и каждый раз, принеся домой находку, долго вычищали новый ящик и решали, куда его поставить: под стол, на шкаф или на балкон. У них уже было много ящиков и существовал целый план, как из этих ящиков сделать красивые полки для разных вещей в прихожей.
Однако все меняется, и старшая сестра, которой было восемьдесят семь лет, заболела. Врач все не приходил, и младшая сестра, которой было восемьдесят пять лет, сидела у кровати и перебирала в коробке из-под туфель разные старые лекарства, оставшиеся еще от мамы и бабушки и от детей: какие-то безымянные порошки в пакетиках, какие-то мази в облупившихся тюбиках и уже пустые бутылочки и флакончики.
Старшая сестра умирала, это было видно. Она тяжело, хрипло дышала и ничего не могла ответить. Младшая сестра, ее звали Лиза, отчаянно перебирала порошки и мази, надеясь найти что-нибудь против старости, ибо врач на прошлой неделе сказала, что больная умирает от старости и что старость – тоже болезнь. Лиза бестолково рылась в коробке и плакала, а Рита, старшая сестра, дышала все реже и наконец замерла, глядя в окно. Лиза закричала от горя и помазала остатком какой-то мази полуоткрытый рот сестры, потом испугалась, что эта мазь может быть ядовитой, и помазала и свой рот, чтобы уйти вместе в случае чего.
В тот же момент, когда мазь начала таять на губах у Лизы, она как будто бы заснула. Во сне ей виделись какие-то люди в черном, которые падали с потолка и исчезали под полом. Они летели, как снег, их было очень много, но вдруг воздух очистился и Лиза проснулась. На кровати лежала чужая девочка в огромной ночной рубашке Риты и таращила глаза.
– Девочка, – сказала Лиза, – ты что тут улеглась? Тут тебе не место таращить глазки! Тут тебе не шутки! Где моя Рита?
– Девочка, – ответила та девочка тонким и вредным голосом, – ты как здесь оказалась, ты чего здесь делаешь? Где Лиза?
– Какая девочка? – сказала Лиза. – Я тебе не девочка!
И она потянулась, чтобы схватить ту девчонку за руку. И вдруг Лиза увидела, что из ее темного старушечьего рукава высунулась маленькая белая ручка с розовыми ногтями! Чья-то рука высунулась из ее собственного рукава! Лиза страшно испугалась. Она втянула эту чужую руку обратно в свой рукав, рука втянулась. Одежда Лизы как будто опустела, повисла на ней, как чужая.
