– И что ты предлагаешь? – бабушка довольно свирепо оглядывала Кузю. – Ты предлагаешь эти деньги им отдать? Всем твоим так называемым друзьям и этим бомжам?
– Да, бабушка!
– Но ведь ты видишь, что мама с папой работают целыми днями, страшно устают и зарабатывают не так уж много!
– Но мне не нужно ничего!
– А кроме тебя, есть еще и другие люди в доме! А нам нужна стиральная машина, эта все время ломается. И я тогда стираю руками! Смотри, какие у меня руки! Ты же ни о чем не думаешь и ползаешь прямо по песку! И нам нужен второй телевизор, чтобы папа с мамой не ругались каждый вечер из-за его футбола. А твой отец считает, что вообще все надо бросить и купить подержанную машину. Чтобы он мог лежать под ней все выходные, я думаю! И тратить последние деньги на запасные части! Этим все и кончится! А ты говоришь диванчик…
– Бабушка! Но я ведь не хотел мороженого… Поэтому и отдал!
– А я вот хотела! А купила только тебе! А ты немедленно все роздал этим твоим друзьям! Ты думаешь только о них! А обо мне не думаешь!
Бабушка была готова заплакать.
– Ну давай купим мороженое тебе! – восклицал Кузя. Но она горестно говорила:
– Мне нужно еще на обед что-то сообразить. Может не хватить. И потом! Почему мы должны на всех пахать! У этих твоих дружков у всех есть свои родители, вот пусть они им и покупают мороженое.
– Нет, – отвечал Кузя, – у него нету родителей.
– У кого?
– У того грязного дедушки! Который лежит там в кустах!
– Разумеется, что нету! – ворчала бабушка. – Он сам дедушка, сам себе может купить! А не лежать как лодырь!
– Но он ведь не купил!
– Значит, не захотел! – говорила бабушка.
– Нет, – возражал малыш Кузя, – у него слюнки потекли, он сказал «дай куснуть». Он очень захотел мороженого!
– А на всякое хотение есть терпение.
– Что это значит?
– То и значит! Надо сдерживаться! И зарабатывать на себя! Вон бабушки около метро торгуют сигаретами, букетами… А дедушки ни фига ничем не торгуют! Барство! Лежат в кустах и бутылки собирают!
– Но если человек хочет велосипед или мороженое, а у меня есть, а у него лет, почему ему не дать? – опять, как попугай, повторял Кузя.
– Но это твое мороженое! – кипятилась бабушка. – Твой же велосипед! А не их!
– Ну вот если это мое, вот я и отдам свое мороженое и свой велосипед, – в который раз возражал Кузя.
– Но куплено-то тебе! А не им! И, между прочим, на твоей мамы денежки! Опять снова начинается! Замолчи!
– Баба! Этот дедушка сказал: «Не надо быть жадным, сынок!»
– А тогда чего этот твой дедушка сам жадный и у тебя отбирает?
– Он не жадный!
– И мама с папой имеют право спросить, куда ты деваешь ихнее добро! То, что тебе дали! – снова объясняла ему бабушка, выйдя из терпения. – Когда сам начнешь зарабатывать, будешь швырять деньги как карты, направо-налево, я уже предвижу, а сейчас деньги не твои, мороженое не твое, велосипед не твой, отдавать всякой шпане не имеешь права! Дурачок ты у меня.
И она обнимала его и шла отнимать обратно велосипед и игрушки, пока люди не опомнились и не унесли все это к себе домой. А мороженое уже успевал дожрать всегда лежавший в кустах нетрезвый дедушка.
И дома все жаловались друг другу на Кузю.
Кузя на первый же звонок открывал дверь, и к нему полюбили приходить друзья со двора, довольно взрослые хулиганы лет семи и даже восьми, здоровенные лбы.
Всем уже была известна тупость Кузи. Зайдут и спрашивают:
– А можно я это возьму?
Кузя же отвечает:
– Бери, бери! Что хочешь бери, не жалко!
То есть совершенно по-дурацки себя ведет. А потом прибегает из кухни разгоряченная бабушка и не дает выносить из дома игрушки, телевизор и магнитофон, а также куртки и шапки. А Кузя расстраивается:
– Почему ты обидела моих друзей? Им так понравилось ко мне ходить! Они так любят меня!
– Понравилось, как же! – отвечает бабушка. – Им понравились наши вещи, вот что!
