ей нужно сделать эпиляцию. Я признаюсь, что уже год не навещала отца, проживающего в доме престарелых из-за болезни Альцгеймера, потому что в последний раз так расстроилась, что несколько месяцев не могла избавиться от жутких мыслей о той встрече. Рут говорит, что боится ходить в ту часть города, где живет Адиса.
Мне хочется есть. Я беру с полки карамельную кукурузу и открываю ее на ходу, но тут замечаю, что Рут смотрит на меня.
— Что вы делаете? — изумляется она.
— Ем, — отвечаю я с полным ртом попкорна. — Берите. Я угощаю.
— Но вы же еще не оплатили!
Я смотрю на нее как на сумасшедшую.
— Конечно же, я оплачу на выходе. Что тут такого?
— Я имею в виду…
Но прежде чем она успевает ответить, нас прерывает сотрудница магазина.
— Вам помочь найти что-то? — спрашивает она, в упор глядя на Рут.
— Просто смотрим, — отвечает Рут.
Женщина улыбается, но не уходит. Она следует за нами на расстоянии, как детская игрушка, которую тянут на веревочке. Рут этого либо не замечает, либо не хочет замечать. Я предлагаю купить перчатки или красивый зимний шарф, но Рут говорит, что у ее матери есть старый счастливый шарф и она ни за что его не поменяет. Рут поддерживает оживленный разговор, пока мы не доходим до отдела уцененных DVD-дисков.
— С ними будет весело. Можно накупить кучу ее любимых сериалов, нажарить в микроволновке попкорна и назвать это киновечером. — Она начинает просматривать DVD-диски на стеллажах: «Спасенные звонком», «Полный Дом», «Баффи — истребительница вампиров».
— «Бухта Доусона», — говорю я. — Боже, я как будто в прошлое попала! Я тогда была на сто процентов уверена, что, когда вырасту, выйду за Пейси.
— Пейси? Что за имя такое?
— Вы не смотрели?
Рут качает головой:
— Я старше вас лет на десять. И если когда-нибудь и был сериал для белых девочек, то это как раз он и есть.
Я копаюсь дальше и достаю один из сезонов «Шоу Косби». Хочу показать его Рут, но потом прячу под коробку с «Секретными материалами»: вдруг она подумает, что я выбрала его только из-за цвета кожи актеров? Но Рут берет диск из моих рук.
— Вы смотрели его, когда он шел по телевизору?
— Конечно. Его все смотрели, — говорю я.
— Я думаю, в этом и был смысл. Если сделать самую правильную семью на телеэкране черной, может, и белые люди будут не так бояться.
— Не уверена, что в наши дни я бы стала употреблять слова «Косби» и «правильный» в одном предложении, — задумчиво говорю я, и к нам снова подходит сотрудница «Ти Джей Макса».
— Все в порядке?
— Да, — отвечаю я, раздражаясь. — Мы вас позовем, если нам понадобится помощь.
Рут останавливает выбор на «Скорой помощи», потому что ее мама была без ума от Джорджа Клуни, и на варежках, отороченных настоящим кроличьим мехом. Я покупаю пару пижамок для Виолетты и набор маек для Мики. Когда мы подходим к кассе, менеджер следует за нами. Я первая расплачиваюсь кредиткой и жду, пока расплатится Рут.
— У вас есть какое-нибудь удостоверение личности? — спрашивает кассирша.
Рут достает водительские права и карточку социального страхования. Кассирша смотрит на нее, потом на фотографию на правах, после чего пробивает товары.
Когда мы выходим из магазина, нас останавливает охранник.
— Мэм, — говорит он Рут, — могу я взглянуть на ваш чек?
Я начинаю рыться в сумке, чтобы предъявить и свой, но он взмахом руки останавливает меня.
— У вас все в порядке, — роняет он и сосредоточивается на Рут, сверяя товары в сумке с указанными в чеке.
До меня начинает доходить, что Рут пригласила меня не для того, чтобы я помогла ей выбрать подарок для матери.
Рут позвала меня, чтобы я поняла, каково это — быть ею.
Менеджер, прохаживающийся рядом на случай, если обнаружится кража.
Настороженность кассира.
Тот факт, что из десятка людей, одновременно выходящих из магазина, Рут оказалась единственной, чью сумку проверили.
Я чувствую, как вспыхивают щеки. От стыда. От стыда за то, что я не понимала, что происходит, хотя это было у меня на глазах. Когда охранник
