– Ты их заинтересовал, Вик. Не только по войне и политике, но и по неграм. Необычно, зато интересно. Бишоп потому и спрашивает, что газеты, в которые он отдаёт свои статьи, выражают интересы плантаторов.
– Хорошо бы, – таким же шёпотом ответил я. – Я пробую прощупать, как на это среагируют.
– Завтра это будет в газетах, – без тени сомнения в голосе произнёс Степлтон. – Ты прошёл по узкому коридору, Вик. Но, как мне кажется, успешно.
– Вот завтра и увидим.
Всё, больше ни единой фразой переброситься не получилось, меня явно не собирались оставлять в покое. Однако накал интервью точно спадал. Но напоследок… Оно и понятно, ведь если темы войны и политики получили практически полное освещение, то остаётся одно животрепещущее отношение, а именно личная жизнь. Не зря же здесь присутствовали тот же Михаэль Айнроуз и парочка ему подобных любителей покопаться в деталях частной жизни. Да и некоторые другие от кое-каких фактов не откажутся. Репортёры, они многое сожрать способны, при этом не подавившись и не страдая от плохой перевариваемости полученного. Не зря ж их гиенами пера прозвали, пусть и не теперь, а несколько позже.
– Вы с некоторых пор стали видным женихом, полковник, – с масленым выражением морды лица заявил тот самый Айнроуз. – Ответьте многочисленным незамужним леди, есть ли у них шансы, или в вашем сердце уже поселилась одна из красавиц Джорджии? А может, из ричмондских прелестниц?
– Пока что я слишком люблю красоту в целом, чтобы остановиться на частности, – отшутился я. – И больше я ничего на этот вопрос не отвечу. Личные дела на то и личные, чтобы не выносить их на всеобщее обозрение.
– Я вас понимаю. Ну а ваши очаровательные сёстры, здесь присутствующие? Они очаровательны, изысканны, приняты в лучших домах Ричмонда. Поступали ли вам предложения от женихов? И если да, то когда вы примете окончательное решение?
Ишь куда их понесло! Автоматически перевожу взгляд в сторону сестричек, чтобы полюбопытствовать, как они на столь своеобразное высказывание отреагируют. Однако! С Марией всё понятно – смотрит на газетчика словно на особо жирного таракана, который выполз ясным днём на середину ковра в её спальне. Вроде бы и пришибить надо, но и пачкать заморский антиквариат не совсем комильфо. Зато Елена заметно смутилась, малость покраснела… И это при том, что великолепно знает моё ко всему этому отношение. Какое именно? Предоставление полной свободы в выборе спутника жизни. Ну, с самыми минимальными ограничениями, от которых она сама отступать в жизни не помыслит.
Тогда отчего такая реакция? Неужто уже кого-то себе нашла? Интере-есно! И как же это я пропустил? Вроде никем не увлекалась до такой степени, чтобы я это заметил. Тот же Джонни уведомил бы, да и Мари не стала бы скрывать, увлекись её сестра кем-либо посторонним, из числа не входящих в «круг друзей».
Стоп! Взгляд-то у Елены стрельнул было во вполне определённом направлении. Не совсем в моём, но близко. А близко у нас… Твою ж дивизию! Кажется, одного своего друга буду допрашивать хоть и вежливо, но матерно. Но пока надо с этой клятой пресс-конференцией заканчивать. И на вполне себе мажорной ноте, иначе нельзя-с.
– Намёки на готовность сделать предложение были, да в большом количестве. Только вот намекающие не совсем правильно поняли ситуацию. Я не принимаю решения о том, с какими из джентльменов свяжут свои судьбы обе мои сестры. Это исключительно их решение и только их. Я могу либо порадоваться их выбору от души, или скрепя сердце согласиться с тем, что мне не слишком понравится.
– Суфражистки были бы в восторге от ваших слов! – попробовал было съязвить Айнроуз.
Уколоть пытаешься или просто так, точнее ради попытки раскрутить на что-то запоминающееся вдобавок к тому, что уже было сказано. Так мне не жалко.
– Признаться честно, до выхода Конфедерации из состава США сложилась занимательнейшая картина. Янки столь яростно обвиняли нас во всех возможных грехах, в то время как сами были подвержены им в куда большей мере. Взять тех же суфражисток, как бы борющихся за права женщин, но на деле по большей части выступающих за равные права с неграми. На словах они за права женщин. На деле же – обычные аболиционистки, озабоченные первым делом мнимым равенством всех и вся. Они очень последовательно и яростно поливали нас, южан, отборными помоями, не желая замечать вопиющих фактов. Женщины Конфедерации куда более образованны, чем женщины янки.
– Так вы поддерживаете их идеи или нет?
– Естественно, я НЕ поддерживаю те бредни, которые исходят из уст Лукреции Мотт и ей подобных. Они берут несколько умных мыслей и, прикрываясь ими, используют верящих им женщин для достижения совершенно иных целей. Так признание крайне важной роли прекрасной половины человечества в нашей жизни оборачивается попыткой уравнять всех со всеми. Расширение прав женщин и более широкий выбор профессии подменяются основаниями борьбы против нас, жителей Юга, желанием разрушить наши традиции и образ жизни. Они декларируют заботу о тех женщинах, которые получают за свою работу значительно меньше денег, чем выполняющие те же обязанности мужчины, но… Но вместе с тем отнимают работу у тех же самых женщин, выводя на «рынок труда» вчерашних рабов, тем самым демпингуя, снижая востребованность в женском труде. Лицемерие и обман – вот суть тех, кто возглавляет этих, с позволения сказать, суфражисток. И было бы очень к месту, если бы вы, задающие мне эти вопросы, как следует подняли эти вопросы в своих статьях.
