и отправил нас Семакин к периметру?) в Зоне всё-таки появились разнополые нюхачи. Только в этой популяции в результате мутаций возник чудовищный симбиоз: два самца буквально вросли в самку по бокам. На фоне её огромного кочана их маленькие головы были практически незаметны, потому я и принял сначала три разных организма за один.
Я увидел, как самка схавала одного из нюхачей-работяг. Тот близко подобрался к её жирной груди, собирая стекающую с неё слизь, и мутантиха не преминула воспользоваться моментом. Шесть тонких ручонок схватили бледное тело поперёк, живо подтянули ко рту. Тварь даже не поморщилась, сожрав потомка, – только кости захрустели.
Вместо нижних конечностей от огромного тела отходили шесть толстых отростков, больше похожих на щупальца гигантского кракена. Они огибали чудовище крупным полукольцом, уходили к стенам и, поднимаясь по ним, исчезали во тьме. Судя по всему, те самые «артерии», что питали обнаруженные нами гроздья «яиц», брали начало отсюда.
Самка оказалась чрезвычайно плодовитой. Оплодотворённые яйцеклетки с определённой периодичностью покидали её тело по яйцекладу и попадали в лапы «нянек». Те осторожно прижимали будущих жителей улья к себе и отходили в сторону. На моих глазах за считаные минуты собрался очередной отряд и в сопровождении охранников отправился крепить «яйца» с эмбрионами к стенам.
Меня до того поразил необычный вид гнезда мутняков и их королева с приросшими к ней трутнями, что я даже на время забыл, ради чего здесь оказался. Лишь очередной Настин крик вернул меня к действительности. Нюхачи-работяги вместе с тремя охранниками тащили мою девочку своей повелительнице на прокорм. Захотела, тварь, деликатесов, вот они и расстарались, сволочи.
В основном в гнезде находились бледнотелые уродцы с присосками на пальцах. Боевых нюхачей было мало. И это играло нам на руку.
– Бульбаш, стреляй по бледнозадым. Смотри, Настю не зацепи, – скомандовал я и первым открыл огонь.
«Калаш» отстучал короткую очередь, и один нюхач в обрывках военной формы уткнулся «хоботом» в пол. Его соратник присел, ворочая башкой по сторонам. В следующую секунду черепушка мутанта тоже лопнула, разбрызгивая в стороны окровавленные мозги.
Мой напарник времени зря не терял. Метким огнём он сократил эскорт пленницы почти наполовину. По остальным «нянькам» Бульбаш стрелять не стал, опасаясь ранить девушку.
Грохот выстрелов всполошил обитателей логовища. Тройственный союз мутантов заревел, как корабельная сирена. Вернее, это самка издавала противные звуки, а самцы, как и полагается трутням, симулировали активную деятельность. Они разевали рты, но если и кричали, то их вопли тонули в оглушительном рёве слоноподобной жёнушки. Бледномордые твари метались вокруг исполина. Одни спасали «яйца», другие закрывали жирную тушу своими телами, третьи, вместе с нюхачами-воинами, стали прыгать к колоннам, точно определив наше местоположение. Запелёнатая в кокон из слизистой плёнки Настя осталась лежать на полу, там, где её бросили «няньки».
– Бульбаш, хватай Настю и тащи к выходу.
– Будто я знаю, где он, – огрызнулся сталкер и метким выстрелом отбросил прыгнувшего к нему нюхача.
Я поддержал друга огнём. Вдвоём мы убили ещё трёх охранников и с пяток бледнозадых мутантов.
– Тёмный проём на два часа, – крикнул я, угостив свинцом зашедшего с тыла к напарнику нюхача в противогазе. Мутанта отбросило на метр от колонны. – Оттуда сквозняком тянет, так что найдёшь без проблем, не боись.
– А я и не боюсь, – фыркнул Бульбаш, сжёг остатки магазина, перезарядился. – Прикрой! Я пошёл.
Он выбежал из-за колонны, бросился наперерез своре голопузых. Когда те прыгнули, чтобы нанести смертельный удар, сталкер упал набок и, катясь по полу, срезал их косой очередью. Мёртвые мутанты грузно бухнулись на бетон позади бойца, замерли в нелепых позах. Остальные упрыгали кто куда, словно шакалы при виде тигра. Бульбаш вскочил на ноги, подбежал к Насте, взвалил её на плечо и кинулся к темному проёму в стене, что находился метрах в тридцати от них.
Пока он спасал мою жену, я прикрывал его огнём, опасаясь пустить в ход более серьёзное оружие. Но стоило им скрыться в ведущем на поверхность коридоре, как я без всяких сомнений ударил по нюхачам грави-волной. И вовремя. Оказывается, самка вопила не просто так. Она своим рёвом мобилизовала «нянек» и те буквально на глазах превращались из рыхлой массы слабаков в лишённых страха берсеркеров. Промедли я хоть чуть-чуть, и они просто смяли бы меня, как несущаяся с гор лавина, а там бы и до беглецов добрались.
Пол в том месте, куда я нанёс удар, с хрустом просел. В бетоне образовалась глубокая выбоина с исходящими от неё во все стороны чёрными изломами трещин. Зверь внутри меня ликовал. Я чувствовал, как он наливается силой, пожирая мою человеческую сущность.
Глазами пробудившегося во мне чудовища я видел, как сплетённая в плотные голубоватые жгуты энергия понеслась на ораву нюхачей, сминая и скручивая их бледные тела. Перемолотые в гигантской мясорубке монстры остались лежать на полу бесформенной окровавленной массой. Она словно дымилась. Сила, наполняющая собой всё живое, даже мутантов, покидала изувеченные тела, поднимаясь тонкими рыжими струйками к потолку. Я впитывал её в себя, втягивая носом липкий от смерти воздух, и наблюдал, как пущенная мною грави-волна приближается к самке, взламывая пол и гоня перед собой вал обломков.
Жирное тело монстра заколыхалось, как наполненный водой матрас, когда куски бетона вместе с перекрученными жгутами энергии со всей мощи ударили в него. Самка заверещала от боли, когда бошки паразитов-трутней взорвались пробудившимися вулканами. Из неё хлынула кровь и фонтаны
