Первые выстрелы прогремели, когда мы дошли до середины «бутылочного горлышка». Длинная цепочка пулевых фонтанчиков взрыла тропку неподалеку от нас. Мой отряд сразу распластался на земле, а вот Косарь замешкался.
– Ложись! – крикнул я, но было уже поздно. Сухо, словно пастуший кнут, щёлкнул одиночный выстрел. Косарь со звёздчатой дыркой в забрале шлема упал навзничь. Бульбаш пополз было к кейсам, выпавшим из рук ассистента, но снова загрохотал чей-то автомат, пули защёлкали по тропе, и сталкер уткнулся лицом в землю.
Судя по ярким вспышкам дульного пламени, по нам стреляли с чердака стоящего на соседнем пригорке сарая. То ли стрелки оказались неопытными, то ли в руках у них был хлам, а не оружие, но их пули не долетали до нас. Хотя, возможно, дело было в том, что мы находились за пределами некоего «водораздела». Наш холм был выше соседнего, на котором стоял сарай, а мы залегли с обратной стороны вершины. Вот если б стрелки подождали, когда мы начнём спускаться, тогда нас всех положили бы, как в тире. А так они смогли убить только Косаря.
– Эх, «Винторез» бы сейчас, – сокрушённо прошептал Гиви. – Ну или хотя бы СВД.
– А ещё лучше РПГ, чтобы уж наверняка, – пробурчал Бульбаш. – Что делать-то будем, Колдун? Возвращаться?
– Куда? – повернул к нему голову Гиви. При этом он чуть приподнялся на локтях. На чердаке сразу отреагировали. Сверкнули вспышки, громыхнули выстрелы. Пули вгрызлись в землю, а один из свинцовых гостинцев с визгом срикошетил от лежащего с краю тропинки камня. Гиви прижался щекой к примятой траве: – Назад пути нет. Не салабон, должен знать. Дорога одна: прямо, – а без снайперки гадов не снять.
Бульбаш начал с ним о чём-то спорить. Я их не слушал, лихорадочно перебирая в уме возможные варианты спасения. Но как я ни пытался найти альтернативный выход из ситуации, другого варианта, кроме озвученного Гиви, в голову не приходило. Густая полоса кустарников шла от окраины «мёртвой деревни» почти до самого сарая. Не будь этой проклятой аномалии, я вполне мог бы добраться до него незамеченным, проникнуть внутрь и радикально решить проблему стрелков. Так же я мог бы пройти через поле деструктивов, используя как укрытие вывороченные с корнями деревья и бесформенные нагромождения земли – свидетельства невероятной силы бушующих здесь время от времени катаклизмов. Но от поля до холма было как минимум триста метров открытого пространства, где я стал бы для стрелков отличной мишенью.
Слева тихо щёлкнул «американец» Настёны, потом ещё раз и ещё. Парни сразу перестали спорить, а я скрипеть извилинами. Из окна сарая вывалилось тело в длиннополом кожаном плаще и шлёпнулось в растущие перед фундаментом кусты.
В ответ беспорядочно залаяли бандитские «калаши». Воздух наполнился свистом и жужжанием, треском расщепленной древесины, глухими ударами вонзающихся в землю пуль. Стреляли куда попало, больше для самоуспокоения, нежели с целью поразить противника.
– Молодец, Настюха! А теперь повтори то же самое, но вместе с ребятами, – громко прошептал я и пополз к лежащему на спине Косарю.
– Ты что задумал? – попытался ухватить меня за ногу Бульбаш.
– Увидишь. Прикройте меня, иначе до ночи тут лежать будем.
Гиви показал большой палец, что на языке жестов означает: «понял», хлопнул Бульбаша по плечу и вместе с Настей открыл огонь по сараю. Чуть позже затрещал бульбашевский «Абакан».
Я вскочил на ноги. Низко пригибаясь и держа «калаш» перед собой, рванул к полосе спасительного кустарника.
Моя команда стреляла не в пример лучше бандюков. Редкие пули выбивали кирпичную крошку из наружной стены и косяков. Большая часть свинцовых «маслин» влетала в тёмный проём окна, практически полностью подавив сопротивление. Мерзавцы, конечно, огрызались огнём, но поскольку они били из глубины помещения, наверняка лёжа на полу, то в основном палили в белый свет как в копеечку.
Автоматы моих защитников замолкли практически одновременно. Пока они перезаряжались, я преодолел последние пятьдесят метров, стреляя на ходу, и нырнул в кусты в тот момент, когда сзади снова загрохотали выстрелы. Прячась за зелёной стеной, я выдернул пустой магазин, перевернул и вставил полный в приёмную горловину. Коротко щёлкнул затвором, досылая патрон в патронник, сделал несколько глубоких вдохов, восстанавливая дыхание.
– Порядок! Я на месте! Иду к сараю, – прошептал я, осторожно двигаясь вдоль шелестящей листвой живой изгороди.
– Понял! Действуй без фанатизма, – прошипел в наушнике голос Бульбаша.
Чуть позже Настя добавила свои пять копеек:
– Будь осторожен. – И почти на грани слышимости шепнула: – Люблю!
«А вот это совсем другое дело, – приободрился я. – Да я ради Настюшки моей хоть к Саркофагу пойду. Хотя как раз там из-за неё я уже был пять лет назад. Лучше я для девочки моей возьму штурмом этот чёртов сарай».
Ребята по-прежнему прикрывали меня, но стреляли уже не так интенсивно, как раньше. Оно и понятно, патроны-то не волшебные, сами собой в подсумках не появляются.
Глядя во все глаза и внимательно вслушиваясь в шелест листвы и трескотню выстрелов, я дошёл до конца зелёной изгороди. Отсюда до сарая оставалось чуть больше десяти метров. Хозяйственная постройка стояла ко мне стеной без окон, без дверей. Поросшие мхом кирпичи выглядели уныло, равно как и потемневшая от времени шиферная крыша. Кое-где в волнистых листах кровли зияли огромные дыры.
Сквозь пробоины в крыше неплохо просматривалась часть чердачного помещения сарая. Прямо напротив меня, прижимаясь плечом к бревну- стропилине, стоял бандит в кожанке и стрелял по моим ребятам из укороченного «калаша». Прятались на чердаке и ещё несколько человек, но все они были
