направился прочь, пытаясь хоть что-то рассмотреть во тьме. С поля, на которое я сел, урожай снят, вдали вроде деревья, а левее светятся огни какого-то населённого пункта. Километра полтора до него. Вот к нему я и направился. Пока тревога не пошла по местным территориям, можно и обнаглеть, мне транспорт нужен, а то я иду еле-еле из-за той тяжести, что нагрузил на себя. Надеюсь, пшеки уже спят, чтобы можно было увести у кого велосипед. Сейчас такой тихий транспорт идеально мне подходит.
Добравшись до окраины села, где начинались сады, спрятал там ранцы с парашютной сумкой и, придерживая автомат, быстрым шагом направился к одной из улиц. Чем быстрее найду то, что мне надо, тем лучше. Гуляющих вечером, а точнее, уже ночью, на улицах хватало. Поначалу я не обратил внимания, что парочка, ворковавшая на скамейке, говорила на немецком языке, ну оккупанты, бывает. Потом ещё голоса услышал. Из трактира речь немецкая доносилась. Я даже остановился от неожиданно пришедшей мне мысли. А я вообще в Польше? Фиг его знает. У меня, конечно, планшет штурмана при себе и наручный компас его, но где я, неизвестно. Это что, пока я трофеи собирал, мы в Германию залетели и это немецкий городок? Да, это мне ещё больше топать до своих…
Около трактира стояло несколько велосипедов, а фонарь не доставал до некоторых, и можно увести незаметно, даже выбор был. Подкравшись к ним, хорошо, комбез чёрный, стал осматривать велосипеды. Один мне понравился, женский, лёгкий, с сеткой багажника перед рулём, не знал, что в это время они уже есть. Смазан хорошо, цепь проверил. Ну а то, что женский, не страшно, легко спрыгивать с него будет, если срочно потребуется где укрыться, залечь, например. Потом я обшарил все остальные велосипеды: открывал кармашки для инструмента и лучшее убирал к себе. Даже насос хороший подобрал, на «моём» велосипеде его не было. И укатил его в одну из улиц, спрятав в кустах, затем ещё четыре укатил и оставил в разных местах. Паника с пропажей поднимется, найдут некоторые велики и подумают, дети балуются. Ну а то, что один пропал, спишут на тех же детишек.
Докатив до сада, я привязал ранцы и парашютную сумку на велосипед и тронулся в сторону Берлина. Да-да, поехал я в совершенно другую сторону от мест, где меня будут искать. На востоке будут искать, а я кручу педали на запад. Сделаю большой круг — и обратно, но сильно в стороне. Нужно только определиться, где я вообще, и подальше убраться от обломков самолёта.
Уехал недалеко, хотя планировал сделать рывок на всю ночь. Луна в небе хоть изредка и пропадала за наплывающими облаками, но время от времени всё же освещала своим серебристым светом укатанную полевую дорогу, по которой я рулил. Проехал от силы километров десять, часа два потратил. Минут на двадцать останавливался у мостика, перекинутого через речушку шириной вряд ли больше пары метров. Отстирал свой комбез, а то он был весь в крови после сбора трофеев, отмыл обувь, искупался и в одних трусах с мокрыми волосами покатил дальше. Тельняшку и комбез развесил сохнуть на велосипеде. Только уехал я не далеко, километра на три от ручья, когда почувствовал, что всё, сил больше нет. Тут всё сказалось — и общая усталость, и контузия, и удар по голове. А прыжок с парашютом чего стоил! Кстати, а когда я в последний раз ел? Точно за пару часов до захвата, это больше суток прошло. То-то меня мутить начало и слабость по телу расплывается.
Высмотрев рощу, выбрал место поудобнее, где трава гуще и кустарник, а то деревья насквозь просматривались. Пристроил велосипед, достал из ранца с провизией лётный сухпай и стал его уплетать. Запивал водой из фляги, их у меня две было. После еды меня так разморило, что сил едва хватило, чтобы подтянуть к себе и обнять автомат — и всё, накрыла тьма.
Очнулся я от боли во всём теле. Особенно той части, коей лежал на земле. Осторожно двигаясь, я сел, сонно протирая рукой глаза, и осмотрелся. Да уж, уснул, можно сказать, на открытой местности и практически голым. Видимо, ночью я не замёрз, потому что постоянно возился во сне — вон сплошные следы и мелкие ссадины от сухих веточек, впивавшихся в кожу. Уже ярко светило ласковое солнышко, прогревая землю, полдесятого. Лагерь — как после нашествия Мамая: велосипед со всеми вещами завален на кусты, рядом распотрошённый ранец, это я вчера, голодный, поесть искал, и я сижу, обнимая… ха, автомат ещё при мне!
Я съел плитку шоколада, хватит для завтрака, попил воды и стал собираться. Чем дольше сижу на месте, тем меньше шансов уйти из зоны поиска. Я прислушался к себе и вынужден был признать, что сон помог, чувствовал я себя даже лучше, чем показалось сначала, близко к отличному. Взял комбез. Он немного пропылился, пока я ехал ночью от ручья, пыль въелась во влажную ткань и высохла с ней, так что снова стирать нужно, а пока хорошенько встряхнул его. Надел тельник, потом комбинезон, выстиранные носки и обувь. Завязав немного заскорузлые после мойки шнурки, встал и притопнул. Хорошо. Сверху застегнул пояс с автоматными подсумками, кобурой, ножом в ножнах и фляжкой. Поправил некоторые чехлы с магазинами, чтобы удобнее висели по бокам и не мешали ехать. Потом, перекинув лямку через голову, повесил на бок планшет с картой штурмана. Ранец с продовольствием за спину, тот, что с боеприпасом — в корзинку на руле, парашют — на багажник за спиной, над задним колесом, прижав держалкой. Подхватил прислонённый к стволу дерева автомат, повесил его на боку, чтобы от живота можно было стрелять, и на опушке рощи осмотрелся. Вдали по дороге в мою сторону ехала большая арба, гружённая сеном. Я вышел на дорогу и спокойно поехал дальше. Тут главная хитрость — внимательно смотреть и в случае, если на дороге кто появится, или укрыться, или куда свернуть. А так поди пойми, кто там едет.
Километра два проехал, когда впереди углядел пересекавшую мой путь асфальтированную дорогу, по которой часто мелькали машины, было много мотоциклов, проехало и несколько велосипедистов. Больше скажу, на перекрёстке стоял дорожный указатель. Подкатив к нему и прочитав направления, я только растрепал в растерянности шевелюру. Всё же я был в Германии, на одной стрелке было написано: «Берлин — 8». Понятно, что цифра означает
