смеркается Девки во поле гуляли хоровод Видят: старец по полю идет Дедушка! – бегут к нему девчата — Погадай! – а Он вдруг как взрывчаткой В небеса взнесен, но тих и строг Девки же со страху, кто где мог Вернее, могли Попадали Семь странников ветхой дорогой бредут За ними малютка-Христос поспешает Мы старые, ветхие, – старцы поют, — Свое отслужили! – Он их утешает: Терпите, еще ваши сроки настанут Я вырасту, буду распят и восстану Из гроба! а после сошествую в ад! — И с ужасом ветхие старцы глядят На малютку В аду небесном вкруг Христа Они сидели кругом плотным Тут Зверь вошел и лаять стал И все узнали: Вот он! Вот он! Христос поднялся, подошел И обнял огненного зверя: Да, это он! он сам пришел! А здесь вы знаете – не двери! Не ворота! Но ушко игольное И он пришел Сами делайте выводы Вот девочка школьница – просто дитя Бежит через поле… а что? – как все дети Она веселилась, играла шутя И вот зачала и желает лишь смерти Бежит через поле, желая иной Быть – тихой и чистой, желая быть мертвой И вот перед темной густой полыньей Христос в виде мальчика вдруг предстает ей Отдай мне его! Мы с ним будем играть Мы будем с ним в доме моем веселиться Ты старая будешь бездетная мать, — Христос говорит, – и тогда он вернется И голову старую в руки возьмет Утешит, взаимные слезы мешая… И, вправду: вот старая мать она, вот Сыночек приходит, ее утешает А вот уже и втроем Вот в мавзолее он лежит И ночью Он к нему приходит И молча на него глядит И он встает и молча ходит Он исчезает словно сон А он все мечется, как птица А все кричит: Где Он? Где Он? — И успокаивается, ложится До следующего раза Стройный юноша тихо идет Его девушки окружили Одна за руку нежно берет Да и вовсе Его закружили Хочешь, хочешь, приятное сделаем? Но вдруг раны открылись на Нем И в их лица прекрасные белые Кровь потоками, словно огнем Хлынула Сперва зазеленеет травка А следом – прутики куста Затем во поле выйдет кравка И встретит во поле Христа Но даже не покажет виду Домой вернувшися одна Но по ее живому виду Все догадаются: Она Видела Вот бедный коммунист Всю жизнь прожил не веря И прямо к его двери Явился тихий Христ За руку взял шутя И тот пошел рыдая Покорно как дитя Все время повторяя: Тебя же нет! — Есть, милый, есть! — Но ведь не было же. — Был, милый, был. — Но невидимый же. — Видимый, милый, видимый. — А что же я не видел? — Видел, милый, видел. — А как же так получилось? — А потому что ты, милый, злодей. — Да, да, злодей! Господи, какой же я злодей —Ладно, ладно. – Нет, нет, я злодей! злодей! злодей! – Хватит, хватит. – Нееет! Злодей! Я ужааасныыый злодей! Чудище! – Хвааатит! – страшно так. И тихо все На череп коня Он легко наступает Оттуда живая змея выползает И видит Его, и Он ей говорит: Где жало твое? – а она говорит: Вот жало мое! – и Он ей говорит: Храни же покуда! – она ж говорит: Храню во имя Твое. — И во спасение Всеобщее. – Он говорит Во Спасение, – соглашается она Мы всей деревней со свечами В полях бродили целу ночь И только собралися прочь Как раз Его и повстречали Он на кресте висел распятый Все зашепталися: Христос! И самый праведный из нас К нему приблизился смиренно Что, милый плачешь? чего ждешь? — Дождя бы нам! – и тут же дождь Посыпал1991ПредуведомлениеНе стоит как-то особо акцентировать внимание на неясности и даже в некоторой степени парадоксальности названия. Все станет понятно с первых же строк опусов этого сборника. Интересно, может быть, вспомнить в связи с этим, скажем, памятную Двайту-Адвайту Нгараджуны (или Рамануджи – вечно их путаю), а также идею существования-несуществования, Я – не Я, беспрестанно обнаруживающуюся в своей невозможности явиться в низменной реальности идеи коммунизма (в особенности, его первой стадии – социализма). Да и
