Так или иначе, поиски шли своим чередом, но «Прекрасная дикарка» успешно от всех ускользала.
Наводнение тем временем продолжалось. Воды потопа катились величественно, словно исполинская река, вроде Амазонки или Нила (Малкольм читал о них в книге). Невообразимая масса воды беспрепятственно текла вперед – ни тебе коряг, ни камней, ни отмелей. Ни бури, ни даже легкого ветерка – ничто не нарушало зеркальной гладкости потока.
Солнце зашло и уступило место луне. Малкольм и Элис плыли молча; Лира крепко спала. Малкольм думал, что и Элис тоже уснула, пока с другого конца лодки внезапно не раздался вопрос:
– Ты там голодный?
– Нет.
– Вот и я тоже. Думала, мы о-го-го как проголодаемся. Давно ведь ничего не ели.
– Лира, между прочим, тоже.
– Эльфийское молоко, – напомнила она. – Интересно, что оно с ней сделает… Наверное, станет немного фэйри.
– Мы тоже ели их еду.
– Яйца. Да, было дело.
Они плыли вперед по пронизанной лунным светом воде, словно обоим снился один и тот же сон.
– Мал.
– Что?
– Откуда ты узнал, как ее обдурить? Я думала, ни за что не получится, но как только она смекнула, что перепутала имена…
– Я вспомнил Румпельштильцхена и подумал, что имена для фэйри – дело важное, так что попробовать стоит. Но если бы ты сама первой не назвала ей не настоящие имена, то действительно ничего бы не вышло.
Прошла еще минута в молчании. Потом Малкольм спросил:
– Элис, мы с тобой убийцы?
Она некоторое время думала, потом сказала:
– Он, может, еще и не умер. Тут наверняка не узнаешь. Убивать его мы не хотели, не было у нас такого умысла. Мы просто защищали Лиру, правда?
– Вот и я стараюсь думать так же. Ладно, пусть мы не убийцы, но воры – уж точно.
– Это из-за рюкзака-то? Никакого смысла не было бросать его там. Кто-нибудь все равно бы его забрал. И потом, если бы не та коробка… Мал, это было гениально. Мне бы такое даже в голову не пришло. Ты нас всех спас. И Лиру вытащил из того большого белого монастыря…
– Мне все равно скверно.
– Из-за Боннвиля?
– Ну да.
– Ну, еще бы… Остается только…
– А тебе от этого не плохо?
– Плохо. Но тогда я вспоминаю, что он сделал с сестрой Катариной. И… Я ведь тебе не говорила, что он
– Когда это?
– Ну, в тот первый вечер, когда я его встретила. В Иерихоне.
– Нет…
– И что он сделал тоже…
– А что он сделал?
– Он сначала купил мне рыбы с картошкой, а потом и говорит, пойдем, мол, с тобой прогуляемся в лугах. А я и подумала: ну, а что, он вроде такой милый…
– Это же уже ночь была, нет? Зачем ему понадобилось ночью гулять в лугах?
– Ну, он… он хотел…
Малкольм вдруг почувствовал себя очень глупым.
– А, ну да, – сказал он. – Я… прости. Да.
– Не бери в голову. Не так уж много мальчиков этого от меня хотело. Вроде как я их сама отпугиваю. Но он был настоящий взрослый мужчина, и я не устояла. Мы двинули по Уолтон-уэлл-роуд и через мост, и там он меня поцеловал и говорит, мол, ты красивая. Вот и все. И я почувствовала… столько всего, о чем и сказать не могу, Мал.
Что-то блеснуло у нее на щеке. К своему бесконечному удивлению, Малкольм понял, что из глаз Элис бегут слезы. Когда она снова заговорила, голос ее немного дрожал.
