Он принес сумку с вещами Лиры, разложил промокшие одежки на досках причала и заглянул в жестянку с печеньем. Оно все раскрошилось, зато не намокло. Потом он развернул тент из угольного шелка и тоже расстелил на просушку. Рюкзак с драгоценным грузом вымок только снаружи: холстина оказалась достаточно прочной, чтобы защитить бумагу, и алетиометр уютно лежал в своем гнезде из промасленной ткани.
Малкольм аккуратно разложил все на пристани и вернулся к остальным. Элис играла с Лирой, держа ее так, что земли касались только ножки, и притворяясь, что девочка ходит сама. Ребенок все еще пребывал в приподнятом настроении. Бен, превратившись в дрозда, помогал Пантелеймону взлететь как можно выше, но даже до нижних ветвей светоносного древа им добраться не удалось.
– Что будешь делать дальше? – поинтересовалась Элис, когда Малкольм вернулся к ним.
– Хочу пойти посмотреть на тот дом. Вдруг там кто-нибудь сможет нам сказать, где живет лорд Азриэл. Никогда не знаешь, где тебе повезет. Они там все выглядят как настоящие лорды и леди.
– Ну, тогда пошли. Можешь немного понести Лиру для разнообразия.
– Может, мы и поесть чего-нибудь найдем. И где ее переодеть заодно.
Лира была легче, чем рюкзак, зато гораздо неудобнее: вес рюкзака приходился целиком на плечи, а вот чтобы тащить Лиру, требовались обе руки, да и пахла она сейчас не очень… Элис радостно взвалила на плечи рюкзак, и они двинулись к дому. Лира недовольно возилась и хныкала на руках у Малкольма.
– Нет, – объяснял он ей, – ты не можешь все время быть с Элис. Тебе придется терпеть и меня. Как только доберемся вон до того красивого дома на холме – видишь, сколько там огней? – сменим тебе подгузник и покормим. Все равно тебе больше ничего не надо. Ну, ладно, ладно, уже скоро…
Однако на дорогу ушло куда больше времени, чем они думали. Тропинка к дворцу бежала через сад, среди усыпанных фонарями деревьев, мимо клумб с розами и лилиями и всякими другими цветами, мимо фонтана со светящейся водой, и другого – где влага сверкала искрами, и третьего, где вверх била струя не воды, а чего-то вроде одеколона… Но сколько бы всего ни встречалось им на пути, каким-то необъяснимым образом к дому на холме они не приблизились ни на ярд. При этом снизу было видно всё, как на ладони: каждое окно, каждая колонна, каждая ступенька лестницы, ведущей к огромным распахнутым дверям и к сияющим залам за дверями. Было видно, как за высокими окнами прохаживаются и беседуют люди; были слышны звуки музыки, будто там и правда давали бал, – но Элис и Малкольм все еще оставались не ближе к дворцу, чем когда только пустились в путь.
– Это не тропинка, а какой-то чертов лабиринт, – проворчала Элис.
– Тогда пошли прямо по траве, – предложил Малкольм. – Если двинемся напрямик, никуда не сворачивая, вряд ли промахнемся.
Так они и сделали. Наткнувшись на дорожку, они переходили ее поперек. Упершись в фонтан, огибали его и продолжали шагать в том же направлении. Если на пути встречалась клумба, брели напролом.
Но к дому так и не приблизились.
– Вот дьявол, – сказала Элис, бросая рюкзак на землю. – Они меня с ума сведут.
– Это все ненастоящее, – поделился Малкольм. – Не обычное.
– Вон кто-то идет. Давай их спросим.
К ним приближалась небольшая компания: двое мужчин и две женщины. Малкольм положил Лиру на траву, но та сразу же расплакалась, и Элис устало взяла ее на руки. Малкольм встал посреди тропинки и подождал, пока гуляющие подойдут к ним. Они все были молоды и элегантны, одеты как для бала: женщины – в длинных платьях с открытыми руками и плечами, мужчины – в вечерних костюмах, сплошь черно-белые, и каждый держал в руке бокал. Они смеялись и болтали, легко и счастливо, словно влюбленные, а их деймоны-птички порхали вокруг или сидели у них на плечах.
– Прошу прощения, – сказал Малкольм, когда они приблизились, – мы…
Они не обратили на него никакого внимания и продолжали идти. Малкольм заступил им дорогу.
– Извините, что беспокою, но не подскажете ли, как нам…
Они его даже не заметили. Казалось, Малкольма просто не существует, а если и существует, то разве что как препятствие на пути. Двое обошли его с одной стороны, все так же смеясь и щебеча, а двое – с другой. Они шли рука об руку и что-то шептали друг другу на ухо. Аста превратилась в птицу и полетела перемолвиться словечком с их деймонами.
– Они меня не слушают! Судя по всему, они вообще нас не видят! – сказала она, вернувшись.
– Здравствуйте! Извините, пожалуйста! – Малкольм повысил голос, обежал их кругом и снова встал на дороге. – Мы просто хотим узнать, как попасть в тот дом наверху… Вы не могли бы…
Но они снова обошли его, не замечая, словно он и правда был незрим, неслышим и неосязаем. Он подобрал с дорожки камешек и кинул в них. Тот попал одному из мужчин в затылок, но с тем же успехом Малкольм мог бы швырнуть в него пригоршню воздуха: мужчина даже головы не повернул.
Малкольм оглянулся к Элис и развел руками. Она нахмурилась и проворчала:
– Грубияны. И к тому же придурки.
Лира уже вовсю заливалась.
– Я, пожалуй, разведу костер, – сказал Малкольм. – Сможем хотя бы воды для нее согреть.
