управляющего, который также пришёл посмотреть.
– Никогда! – он подхватил левой рукой с земли оружие и попытался напасть на меня. Я же, всё время оглядываясь на карету, к которой повернулся специально так, чтобы его сестра видела весь поединок, вызвал иллюзию и пронзил ему вторую ногу.
Ругаясь последними словами, он упал на землю, в изнеможении от потери крови, и всё ещё пытался меня достать. Я поднял шпагу и приставил её к его груди.
– Хватит, пожалуйста! Умоляю вас, граф, – дверь кареты открылась, и оттуда, захлёбываясь слезами, выбежала девушка.
Я краем глаза отметил, как судорожно схватился за дерево Джек, увидев любимую.
«Хоть этот план удался», – с удовлетворением подметил я.
Девушка подбежала ближе и умоляюще протянула ко мне руки.
– Я согласна на всё, граф, только пощадите моего брата!
– Оливия, прекрати! – он зарычал и попытался насадиться собой на острие моей шпаги, пришлось её убрать. – Он мерзкий и недостойный человек, я убедился в этом ещё раз сегодня.
– Граф, прошу вас, – девушка подняла на меня красные, заплаканные глаза.
Я убрал шпагу и, достав из кармана сюртука платок, подошёл ближе и протянул его ей, прошептав на ухо:
– Жду вас сегодня, здесь же, в десять вечера.
Девушка от удивления разжала руки и платок упал на землю, пришлось его поднять и протянуть его ей вновь. Она покраснела от шеи и щёк до мочек ушей.
Я сделал вид, что поправляю шпагу. Она тут же испуганно приняла у меня платок и сильно сжала пальцами руку, подтверждая встречу. Я улыбнулся и направился к своей карете, из соседних экипажей тут же высыпали зеваки и пошли к виконту.
«Ни у кого не хватило ума привезти с собой доктора», – восхитился я их глупостью.
К счастью, один умный всё же нашёлся, и им оказался мой управляющий, который стремглав бросился к новому экипажу, который приехал на место дуэли, и, открывая дверцу, заторопил человека, который, судя по саквояжу и внешнему виду, явно был не гробовщиком. Похоже, Джек действительно поверил в мои силы, если заранее подстраховался.
Надо отметить, что Оливия, которая увидела молодого человека, сначала смутилась, но когда он горячо стал говорить, попеременно показывая рукой то на ожидавшего приглашения доктора, то на её брата, она тут же согласилась на его помощь, отодвинув все разборки на потом.
Вечером я встретился с девушкой, которая прибыла на чьём-то чужом экипаж, и, подсев к ней, сначала немного помучил ее молчанием. Она же сидела, не зная куда себя девать, то порывалась придвинуться ко мне, то девичья стыдливость заставляла сильнее укутываться в плащ. Получив удовольствие от её внутренних метаний, я просто стал рассказывать о нашем договоре с Джеком, а также том, что тот безумно её любит и готов на всё, чтобы быть с ней рядом всю жизнь. Ради этого и того, чтобы стать дворянином, он и подписал со мной контракт на пять лет, уйдя из их дома. Так что причина дуэли, а также поведение её брата были отвратительными, и, если бы не её вмешательство, я бы не стал поступаться своей честью и получил бы полное удовлетворение, убив его.
Под конец рассказа зарёванная дурочка доверчиво ко мне прижималась, моля о прощении. Я, нагоняя еще больше слащавости и пафоса, говорил, что она может обратить своё внимание на Джека, когда он станет дворянином, к тому же она теперь знает, что брату не стоит верить беззаветно и преданно, если он не научился до сих пор разбираться в людях. Тиская мою руку, она горячо благодарила меня и даже попросила стать покровителем их с Джеком союза, так как призналась, что только его положение не даёт ей выразить свои чувства, а если он станет дворянином, то на пути их любви не будет больше преград, даже брат не сможет им помешать.
От её ерунды и горячего влюблённого бреда у меня начала болеть голова, но приходилось выступать в роли снисходительного отца и, утирая её слёзы, наставлять и подсказывать, как лучше сейчас поступить. Когда с Джеком будет всё оформлено официально, она может начать принимать его ухаживания, но до той поры им лучше не видеться, и девушка с этим согласилась.
Когда заверения в искренней верности и дружбе наконец закончились, я смог покинуть карету и вернуться к себе, чтобы спокойно лечь спать. К сожалению, сделать этого не удалось, меня перехватил ещё один влюблённый идиот и так умоляюще на меня смотрел, что пришлось начинать поэму с самого начала, так как я отлично понимал, что поймал их сейчас обоих на такой крючок, с которого они уже больше не соскочат. Она – убеждённая в том, что я спас её брата и не воспользовался её беззащитностью, действую в лучших побуждениях для их с Джеком союза, и он – который узнав, что я встречался с Оливией и всё ей рассказал, был сначала в ужасе, но едва услышал, что она тоже тайно в него влюблена, потерял всякий рассудок, пытаясь выжать из меня дословно, что и как она про это сказала.
Избавиться от него оказалось сложнее, чем от неё, так что пришлось, когда он мне окончательно надоел, дать под зад и напомнить, кто собственно тут хозяин, вот только этот придурок ничего не заметил, «улетев» к себе думать и мечтать. Я нисколько не переживал о помощи этим двоим, ведь самое главное для меня было достигнуто: в семье Сершго теперь будут посеяны зёрна сомнения, ну и управляющий стал мне предан беззаветно – всё это явно стоило потерянных мной четырёх часов.
