Оскар засмеялся, видно ему нравилось быть бедным.
— Ах-ах-ах, Крошка Сара, будь ко мне добра. Я беден, как вошь.
Крошка Сара горестно потрясла головой.
— Только сперва я должна покормить кур.
— Ах-ах-ах, будь добра и к курам!
Крошка Сара поманила пестрых куриц и исчезла за дверью.
Оскар поглядел на Расмуса, который сидел на грязной постели, расстеленной на полу, и допивал из кружки последние капли.
— Кофе в постели, не худо! — воскликнул Оскар. — Но сейчас я хочу рассказать тебе, что я сделал, покуда ты тут храпел. Я написал ленсману целый роман.
Он достал из кармана пиджака сплошь исписанную бумажку и протянул ее Расмусу.
— Ты хочешь, чтобы я это прочитал? — спросил Расмус.
— Да, сделай милость.
Расмус взял бумажку и стал читать. Писать красиво Оскар, прямо скажем, не умел. Пожалуй, у него получалось еще хуже, чем у Расмуса.
Расмус свернул бумажку и отдал ее Оскару.
— А где ты спрятал деньги? — спросил он.
— В потайном месте. Не спрашивай где. Пусть ты и всем героям герой, но я не хочу впутывать тебя по уши в это дело. Узнаешь в другой раз. Я написал об этом ленсману на другой бумажке, которую вложу в это письмо.
«В другой раз я узнаю это, и хлеб мне маслом намажут тоже в другой раз», — подумал Расмус.
Они лежали на пригорке за домом Крошки Сары и ждали. Оскар не хотел уходить, прежде чем узнает, что ленсман и в самом деле получил письмо. Но Крошка Сара все не возвращалась. Ее не было уже четыре часа, и Оскар начал волноваться.
— Да уж, из этих чокнутых старушонок плохие почтальоны! — сказал он. — Кто знает, что ей придет в голову!
Но Расмусу нравилось лежать и отдыхать. Он снова поспал. Потом они немножко перекусили. Солнце грело жарко, сосны, защищавшие от ветра домишко Крошки Сары, источали запах смолы, белый кот старушки ласкался к Расмусу, мурлыкая. Все было прекрасно.
Глядя на кота, Расмус вспомнил свой сон. Ему приснилось, что у него есть кот, только черный, такой же, как котенок фру Хедберг. Он всю жизнь мечтал иметь свою собственную зверюшку, и Гуннар тоже. Они с Гуннаром часто толковали об этом. Но Гуннар говорил, что в приюте детям не разрешалось заводить никаких животных, разве что насекомых в голове. Правда, их тоже заводить не позволялось, фрёкен Хёк тут же являлась с частым гребнем.
Но этой ночью Расмусу приснился маленький черный котенок, его собственный. Он кормил его селедкой с картошкой. Такую еду кошки едят только во сне. Вспомнив, какой хорошенький был этот котенок, Расмус рассмеялся.
— Ты чему это смеешься? — спросил Оскар.
— Мне приснилось во сне, что мой кот на окне…
— Мне приснилось во сне, что мой кот на окне! — передразнил его Оскар. — Я гляжу, ты сочиняешь стихи, складно выходит.
— А ты знаешь, что ел мой кот? — спросил Расмус.
— Поди, полевок.
— Вовсе не полевок, а селедку с картошкой. Он был такой хорошенький…
— Котята не едят селедку с картошкой, — заметил Оскар.
— А мой ел.
Они помолчали немного, глядя на верхушки сосен. Расмус держал на руках кота Крошки Сары.
— Мне приснилось во сне, что мой кот на окне… — напел Оскар.
…уплетает селедку с картошкой!.. — подхватил Расмус и весело хихикнул.
Оскар подумал немного и пропел:
с восторгом крикнул Расмус. — Оскар, да у нас получилась почти что песня.
— Это и есть песня, — ответил Оскар и, достав гармошку, стал подбирать мелодию, которую только что пропел.
Так, продолжая ждать Крошку Сару, они играли и пели без конца свою кошачью песенку:
Надо же, как легко сочинять песни! Расмус решил насочинять их много-много. Про кошек и собак, а может, даже про ягнят. Конечно, они не такие занимательные, как «Для тебя я убила дитя» или «Послушайте ужасную историю», но ведь нельзя же все время петь про убийства! После кошмарных ночных приключений с Лифом и Лиандером он был сыт ужасными историями.
Но вот пришла Крошка Сара. Вид у нее был очень довольный.
— Ленсмана дома не было, — сказала она, кротко улыбаясь беззубым ртом. — Он куда-то отправился ловить жуликов. А мне ждать было некогда, кто знает, когда он вернется!
— А ты все-таки отдала письмо? — с тревогой спросил Оскар. — Кому-нибудь из полицейских?
Крошка Сара виновато покачала пушистой головой.
— А мы-то сидели здесь так долго и ждали тебя, — сказал Оскар. — Что же ты делала все это время?
