Капитан Два Лица

сжались.

– Что ты сказал?

Дуан терпеливо повторил:

– Я начинаю искать тебе мужа. Для твоего же блага. В ближайшее время.

От нового удара сестринской ладошки он заслонился графином, не удержал его и выпустил. Осколки зазвенели под ногами и почти тут же захрустели у Розинды под подошвами.

– Я. Не пойду. Замуж за кого попало. – Она даже подпрыгнула.

– Не пойдешь. – Стараясь сохранить спокойствие, Дуан приподнял руки перед грудью. – Да выслушай же меня!

Сестра все надвигалась, а он отступал, боковым зрением отмечая, что стена уже близко. Нужно было идти на уговоры. Изворачиваться, выдумывать, молоть языком и торговаться. Но даже обычно, когда команде «Ласарры» предстояли переговоры, на них отправлялась Дарина как самое голое и красивое создание, Багэрон Тайрэ как самое красноречивое, и Тэри, бывший жрец Книжной богини Дио’Дио с Силльских гор, – как самое умное. Дуана на переговоры не брали, даже когда он стал капитаном. Быстро импровизировать он не умел, все его речи должны были быть заранее продуманы, как, например, рассказанная Совету история о Древнейшем Чертоге. Но сейчас особого выбора не было. И Дуан, стараясь не запинаться, заговорил:

– Мы просто попробуем. Ты увидела почти семнадцать Приливов и все еще одна. Это поздний срок по меркам Морского Края, многие принцессы выбирают женихов в двенадцать. Если бы не вернулся я, об этом задумался бы Совет. Сама понимаешь.

– Я… нет, я против!

Мысленно хватая сестру за горло и тряся, Дуан все же нашел еще одно оправдание.

– Розинда, мне все равно нужно познакомиться с лучшими умами нашего королевства и с принцами и правителями соседних тоже. Я упустил много, я… как бы сказать, одичал. Почему бы тебе не сопровождать меня во время балов? Ты же любишь балы наверняка! Я не стану тебя заставлять. Торопить. Навязывать кого-то. – Глянув в сердитое лицо, Дуан слабо улыбнулся. – Правда, не буду. Я не отец, Розинда. Я уважаю чужую свободу.

– Ох, Ино. – Сестра покачала головой. – Неужели ты не понимаешь, каково это?

– Малышка Ро. – Впервые он решился назвать ее детским прозвищем и шагнуть навстречу. – Я понимаю. Но я просто не хочу, чтобы в случае чего ты осталась одна и опять попала в беду.

– В случае чего, Ино? – вкрадчиво спросила Розинда.

– Я все тебе объяснил. Боги…

Из прически сестры выбились несколько прядей, и она принялась нервно их поправлять, так, будто наоборот хотела выдрать. Глаза были опущены, но, когда Розинда вскинула их, они сверкали.

– Не прикрывайся богами, Ино. Не надо. Я все меньше верю, что тебя проклял кто-то, кроме тебя самого.

– Но я… – опешил он.

Сестра махнула рукой, обрывая.

– Хорошо. Давай свои проклятые балы, заливайся пойлом, жри пирожные и таскай ко мне породистых жеребцов. Только смотри, чтобы не разбежались. Позору не оберешься.

Голос теперь звучал спокойно, а вот щеки пылали болезненным румянцем. Пнув осколок графина, Розинда отвернулась.

– Ладно, удачного дня, брат. Пойду почитаю. Или поплачу. Или поем.

С достоинством подобрав юбки, она направилась к выходу. Дуан смотрел вслед, ощущая себя все паршивее. Едва закрывшись, створки двери вновь распахнулись, и в Зал стали по одному-по двое возвращаться члены Совета. Принц подождал, пока они рассядутся, и громко спросил:

– Кто озвучит мне ваше решение?

С места поднялся советник Кеварро.

– Я. И я скажу лишь одно. Добро пожаловать домой, принц Ино. И да здравствует король Ино.

Все захлопали. Дамы расцвели благожелательными улыбками, мужчины поспешили навстречу – жать руки. Дуан смотрел на эту слепящую пестроту и думал только о море.

4. Средние величины

Он обнажен по пояс и неподвижен. Кожу – почти всю – покрывают длинные рубцы застарелых шрамов. Шрамы – первое, что видит Дуан, ворвавшись в нижайший каземат Лауронны – Каменного Города.

Шрамы Дуан замечал и раньше, но теперь, в полумраке, они почему-то кажутся четкими, уродливыми и… свежими. Росчерки, рытвины, грубые швы пройденных дорог. Могучие плечи опущены, спутавшиеся волосы торчат колтунами и слабо серебрятся в блеклом ночном свете, бросаемом Диадемой Лувы. Багэрон Тайрэ похож на древнюю статую из соли, вмурованную в душащий ее гранит. И Дуан уже чувствует, что что-то не так во всей позе, напряженной и безжизненной одновременно. Он подходит ближе. Шаг. Еще шаг. И…

Дуан открыл глаза с полным ощущением, что не отдыхал, а таскал бревна. Повторяющийся с юности сон снова навестил его;