Рейчел — единственный человек, кому я когда-то признался, что в глубине души лелею мечту о карьере писателя. Еще в колледже на факультативе по английскому она считала своим долгом постоянно критиковать мой слог, при этом неустанно поддерживая меня в моем намерении. Она даже накупила мне разных пособий вроде «Как написать гениальный роман», а на День Святого Валентина подарила модную перьевую ручку.
— Ладно, один-ноль.
— Слушай, не хочу обсуждать это по телефону. Может, пообедаем вместе?
— Прекрасная идея. Куда пойдем?
Я-то всего лишь хотел узнать, стану отцом или нет, но после предложения совместного обеда было нетрудно догадаться, какие именно новости меня ждут.
— Давай сходим в то пафосное местечко, в «Голубой берег»! Тебе удобно в полдень?
— Вполне! Встретимся в ресторане. Люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, Саймон. И я беременна. — Рейчел повесила трубку.
Очень хотелось сразу же перезвонить ей и обсудить потрясающую новость, но я знал, что этот номер не пройдет. У моей жены есть четкое представление о том, как всё должно быть обставлено, в хорошем смысле этого слова. События такого масштаба обязаны сопровождаться изысканной трапезой и обсуждаться приглушенным тоном в окружении роскоши и изобилия.
Нет, Рейчел вовсе не хотела устраивать из своей беременности шоу, просто она, как хороший художник, мазок за мазком накладывала краски на холст наших общих будущих воспоминаний. И я был только «за».
У нас, в Уилмингтоне, штат Делавэр, ресторан «Голубой берег» считается самым модным местечком. Искушенным жителям Нью-Йорка или Чикаго он, наверное, показался бы обычным заведением средней руки, но в нашем городке явно выделялся из массы семейных итальянских забегаловок и сетевых ресторанчиков, которым отдавала предпочтение большая часть местного населения. «Голубой берег» и выглядел совсем не по-уилмингтонски: минималистический дизайн и насыщенная, но при этом сдержанная цветовая гамма. Мужчины и женщины в строгих деловых костюмах сидели за столиками парами. Некоторые, склонившись друг к другу, под мягкие звуки музыки, льющейся откуда-то сверху, из спрятанных под потолком колонок, обсуждали вопросы любви и денег; другие же, откинувшись на стульях, оценивали остальных посетителей на предмет того, кто что из себя представляет.
Именно в этом месте я и должен был встретиться с женой. Когда я вошел, Рейчел уже сидела за столом, вытянув в проход длинные стройные ноги и быстро набирая что-то на своем смартфоне. На мгновение я застыл у входа, наблюдая за ней. В приталенном жакете от костюма, купленного за бешеные деньги в Нью-Йорке (и наверняка сшитого женщиной, живущей в каком-нибудь трейлере и воспитывающей трех ребятишек), она идеально вписывалась в атмосферу «Голубого берега». Приподнятая бровь выдавала напряженную работу мысли.
Моя жена служила адвокатом в одной из трех крупнейших юридических фирм города. Благодаря выгодной системе корпоративного налогообложения и чудом уцелевшему Канцлерскому суду, законодательство Делавэра весьма привлекательно для бизнеса, и большие мальчики предпочитают открывать свои лавочки именно здесь[1]. Правда, Рейчел не занималась корпоративными спорами, она специализировалась по гражданским делам и была к тому же одним из самых молодых партнеров фирмы.
Мы познакомились, когда она еще училась в юридическом колледже и проходила практику в команде известного сенатора штата. А я работал на главу исполнительной власти округа. Я был его главным помощником (или считал себя таковым) и в тот день просто сбился с ног. Кандидат от Демократической партии, собиравшийся выступать перед избирателями, задерживался. Он должен был агитировать электорат, но не за себя, а за другого кандидата от Делавэра, претендующего на место в Сенате. Предвыборная гонка оказалась более напряженной, чем мы ожидали, учитывая, что республиканец, хозяйничавший в ту пору в Белом доме, был тогда всеобщим любимчиком, и его еще не поймали со спущенными штанами (в прямом и переносном смысле этого слова).
В мою задачу входило набирать волонтеров для работы на различных мероприятиях, и тут неожиданно всплыло имя Рейчел. Я не встречал ее раньше, но один из парней сказал, что она «лучше всех». Я не спросил его, в чем же именно эта девушка так преуспела. При других обстоятельствах я бы, может, и поинтересовался, но когда она появилась у нас в офисе в своих обтягивающих черных брючках и топике, соблазнительно приоткрывающем животик, все вопросы отпали сами собой. Гладкие волосы до плеч, прямые и светлые, были заправлены за маленькое аккуратное ушко. Премиленькое такое ушко с серьгой в виде блестящего серебряного шарика. Конечно, если бы я тогда выразил вслух свое восхищение всем этим, то, скорее всего, навсегда получил бы отставку как полный идиот…
— Кто это? — спросил я у приятеля с замиранием сердца.
— Практикантка из офиса сенатора.
— Ого!
Рейчел клянется, что слышала, как я это сказал. Неудивительно, ведь история нашего знакомства за многие годы повторений обросла различными пикантными подробностями. Так или иначе, но ее глаза (уж извините за очередное клише), голубые, как лед на горной вершине, встретились с моими, черными, как полуночная тьма. И я пропал. Целый день я таскался за Рейчел, как тень, совершенно забыв о своих обязанностях. К вечеру мой сенатор был
