Сегодня утром удалось, наконец, сходить в храм. В последние три недели сделать это все никак не получалось из-за постоянных судебных заседаний, которые приходились на дни службы.
Храм в Бутырке целиком еще не восстановлен. Но староста храма Б. старается организовать и службы, и процесс восстановления в разгар финансового кризиса. В храме восстановлен иконостас, выложена мозаика при входе, но купола пока нет. Зато справа от входа пристроена деревянная колоколенка — именно оттуда каждый раз возвещают о начале службы. Каждую службу сопровождает хор певчих. Во время каждой службы есть возможность исповедаться и причаститься. Атмосфера в храме особенная, о мирских делах почти забываешь, переступая через его порог. По площади сам храм небольшой, поэтому из 2500 заключенных постоянно есть возможность его посещать человек у 15–20. Эти люди оказывают посильную помощь храму. В основном это бизнесмены, хотя есть и бывшие чиновники. Некоторое время назад произошла курьезная история: бывший чиновник Минимущества К. встретил в храме бизнесмена А. Оказывается, в последний раз они встречались на торгах по продаже государственного пакета акций одного любопытного предприятия — на торгах как раз победил бизнесмен А. Тесный мир.
Перед службой каждый близкий храму человек имеет возможность обсудить свои насущные вопросы со старостой храма Б. Начальник тюрьмы уважает этого человека и прислушивается к его мнению, а он, в свою очередь, старается помогать постоянным прихожанам выстраивать нормальные (не гулаговские), человеческие отношения с руководством тюрьмы, что крайне важно. Вообще здесь, в тюрьме, самое важное — это создание приемлемых (слово «комфортных» даже не приходит в голову) бытовых условий. Нормальные человеческие отношения помогают решать бытовые вопросы оперативнее, а главное, эффективнее, нежели жалобы в прокуратуру или уполномоченному по правам человека. Но руководство тюрьмы не всесильно. Сегодня я встретил бизнесмена С., с которым удалось пообщаться после службы, на сборке, куда нас привели. Он сидит по той же статье, что и я (самая бизнесменская), 159 часть 4, сидит уже 22 месяца. Из них суд идет 6 месяцев. Проходит по одному заседанию в месяц, и сколько еще продлится, неизвестно. При этом он очень больной человек, у него серьезные — и реальные — проблемы с почками. Ему все, как могут, стараются помочь — но что толку, если ни в Бутырке, ни даже на Матросске (где больничка считается гораздо лучше) нет даже УЗИ, не говоря уже о возможности сделать диализ и другие процедуры. С. убежден, что следствие, а теперь и суд, «морозят» его специально, чтобы он был сговорчивее. Как и у меня, у бизнесмена С. — спорный актив арестован, и социальной опасности, окажись он в вольной больнице, не представляет. Однако его неоднократные ходатайства были отклонены. Все.
Банный день за три пачки сигарет
19.02.09
Сегодня очень спокойный день. Завтра суд, поэтому моя задача — как можно лучше подготовиться к нему: не только документально, но и физически. Не исключено, что суд будет продолжаться и в четверг, и в пятницу, а стало быть, не будет возможности сходить на прогулку или в баню.
Баня — это особое место в тюрьме. Туда я хожу постоянно, несмотря на наличие душа и горячей воды в моей нынешней камере. Баня — это большая душевая, для 4-х человек, скорее похожая на очень влажный хамам. В камере, поскольку она небольших размеров, горячей водой особенно не отогреешься: долго держать воду включенной нельзя из-за влажности. А вот в бане можно.
После завтрака идем на прогулку. Я выдаю старшому пачку сигарет Kent, и он приводит нас в самый большой дворик, в котором гуляют общие камеры. Здесь гораздо чище, чем в других двориках, да и воздуха больше. Несмотря на плохую погоду, настроение становится просто отличным, так как мы гуляем часа полтора вместо обычных 40 минут. Это хорошее настроение не смог испортить даже обыск нашей камеры, который неожиданно начался сразу после прогулки. Более того, этот обыск даже еще больше поднял настроение: потому что, как и традиционный милицейский план «Перехват», результатов не дал. Просто дети.
По утвержденному графику баня у нас должна быть в пятницу. Я пятницу пропустил, так как был в суде. Я попросил старшого после обыска отвести меня в баню — сегодня. Старшой соглашается при условии, что пойдут и остальные, а в грядущую пятницу он наше время отдаст другим. Я выдаю ему еще одну пачку сигарет, на этот раз уже «Парламент». Он ведет в баню, объясняя по дороге, что готов придти за нами и в четверг (после суда), и в пятницу, если мы этого захотим, а мыться мы можем полчаса вместо положенных 15 минут. Я благодарю его и отвечаю, что не знаю, когда смогу сходить в баню еще раз — из-за своего суда. Ничего, отвечает он, как сможете — позовите.
В бане нас ждет банщик. Это осужденный, который решил остаться работать в хозотряде. Зеки называют таких работников козлами. Я же называю банщика по имени — Андрей; более того, даю ему пачку сигарет, Kent. Дело в том, что одна из функций банщика — обмен постельного белья, грязного на постиранное. Белье здесь — так себе, а стирка этого белья окончательно превращает его в грязные лохмотья. Я же за одну пачку Kent получаю каждый раз абсолютно новый комплект, еще с бирочками. Что тоже приятно. В общем, день заканчивается на позитивной ноте. Пью официально запрещенный к передаче и не найденный шмон-командой чай Earl Grey из пакетиков и готовлюсь читать последний из поступивших номер газеты «Коммерсантъ». И «Ведомости» тоже принесли.
