Окончательно проснувшись, – хоть за это спасибо Светане! – завалилась в помывочную и икнула: прислонившись к стене, меня дожидалась Осунта Тшольке. Наглухо застёгнутая, в куртке под горло… и с кастетами на пальцах. Она меня убивать пришла?!
Заметив мой испуганный взгляд, Тшольке усмехнулась и убрала оружие во внутренний карман куртки:
– Забыла снять, с утра тренировалась. А к тебе у меня разговор есть.
– Продолжение ночного?
– Прямое, – улыбка Осунты напоминала оскал. – Деточка, ты непонятливая, я недостаточно ясно объяснила? Ручонки свои от него убери, а то нечего тянуть будет.
– Вы мне угрожаете? – обвела глазами девчонок, беря их в свидетели.
– Что ты, только предупреждаю.
Мотнула головой и повесила халат на крючок. Нашла свободное местечко, открыла кран – и полетела лицом вниз, расквасив нос о пол.
Девчонки рядом завизжали и бросились врассыпную. В мгновение ока помывочная опустела.
Тшольке ухватила меня за волосы и вздёрнула на ноги. Развернула лицом к себе и прошипела:
– Чем вы вчера занимались? Вы любовники?
– Не ваше дело! – огрызнулась я, хлюпнув кровоточащим носом.
Внутри всё клокотало. По какому праву эта стерва такое себе позволяет? Я и раньше что-то не замечала в ней аристократического происхождения, а тут манеры и вовсе кабацкие.
– Это моё дело, разведёнка деревенская, на чужое не зарься!
– А магистр Лазавей в курсе, что он ваш? Может, он меня любит? Может, мы вчера…
Договорить не успела, потому что взбешённая Тшольке толкнула меня под струю с явным намерением утопить. Наглотавшись воды, я едва не захлебнулась, закашлялась и в ответ полоснула ногтями по лицу обидчицы. Стоило это дорого: меня повалили с ног, вновь засунули под потоки воды и открыли краны на целый оборот.
Я отчаянно извивалась, судорожно крутила головой в поисках спасительного воздуха, но Осунта держала крепко, не давая вырваться.
– Запомни, хорошенько запомни это утро, – наклонившись к самому уху, прошипела она. – Узнаю, что ты вертишься вокруг Эдвина, сделаю всё, чтобы вылетела из Академии. Не исключат – так в Школу иных сошлют. Отступись, вертихвостка!
– Так замуж не терпится, что насильно жениха в Управу поволочёте? – пожертвовав клоком волос, избавилась от мёртвой хватки Тшольке, отползла в сторону и отдышалась.
Рубашка липла к телу и холодила. Она ничего не скрывала, и Осунта тут же оценила мою грудь и бёдра. Судя по всему, увиденное ей не понравилось – значит, боялась, что могу привлечь Лазавея. Мне под её взглядом было неуютно: хоть и женщина, но посторонняя, да и мысленно будто изнасиловала. Я не шучу: в глазах отразилось что-то такое… Явно прикидывала, как меня можно употребить в постели. Не самой, разумеется, но от этого не легче.
Наконец Тшольке презрительно скривила губы и отвернулась. На мой вопрос так и не ответила. Воспользовавшись моментом, поднялась на ноги и ухватила Осунту за «хвост». Целью моей были не волосы, а лицо, и я до него добралась.
Сочащаяся кровью царапина украсила щёку Тшольке. Та отскочила, побагровела, рявкнула:
– Сегодня же пробкой из бутылки вылетишь!
– Ничего, я всё ректору расскажу, – расплылась в ответной улыбке я. – И покажу. Не сама же я упала. А ещё отцу напишу.
– Пугаешь папочкой, девочка? – Тшольке обошла меня по дуге и прищурилась. – Ой, напрасно!
Пока я придумывала, чтобы ей ответить, Осунта гордо удалилась, громко хлопнув дверью.
Выдохнув, стащила мокрую, заляпанную кровью рубашку и кое-как ополоснулась. Похоже, страх перед водой останется надолго: под струю заставила себя забраться с третьего раза. Горло до сих пор першило, а то, что случилось пару минут назад стояло перед глазами.
Запахнувшись в халат, подобрала с полу ночнушку и решилась глянуть на себя в зеркало: красавица! Такое не замаскируешь. Даже не знаю, к лучшему или к худшему. Если выяснится, что я подбиваю клинья к преподавателю, по голове не погладят. Зато Тшольке накажут: она не имела права причинят вред студентке.
Робко приоткрылась дверь, и в помывочную заглянула наша староста. Обнаружив меня живой, с облегчением вздохнула и поинтересовалась:
– Агния, ты как? За что она тебя?
– Это личное, – буркнула я, пытаясь высушить волосы полотенцем. Посвящать весь Студенческий дом в свою жизнь не собиралась.
В голове возник план: попасться на глаза магистру Лазавею. Пусть полюбуется на месть ревнивой любовницы. Уверена, магистр не оценит и заведёт с Осунтой неприятный разговор.
Светана при виде моего распухшего носа и всклокоченных волос пришла в ужас. Объяснять, кто это сделал, не требовалось, так что подруга могла торжествовать: она же предупреждала!
Лаэрт, дожидавшийся на крыльце, присвистнул и пообещал наказать обидчика. Сомнительно, но спасибо.
