— У тебя получится не хуже, если не станешь спешить к черту на рога вперед старших. — Она протянула руку и потрепала Призрака по щеке. — Люблю таких, как ты. В тебе есть огонь. Ладно, двигайте задницами, коридор долго не простоит, схлопнется. Если не успеете и окажетесь заперты — в каждой комнате есть терминал для связи. Номер помещения написан на терминале. Усекли?
— Ага, — сказал Призрак, я кивнул, и мы, не сговариваясь, поперли на возвратку. Стена за нами захлопнулась почти сразу же, я даже, признаться, вздрогнул от неожиданности.
Мы шли по коридору молча; стены становились на место, стоило нам их миновать. По сторонам мы больше не смотрели, и я не помню, через какие именно комнаты проходили. Помню лишь, что их было много, больше двух десятков, наверно.
— Cazarolla, ну и здоровенная эта база, — наконец сказал Призрак.
Я кивнул. Все это время я старался не смотреть на приятеля, но, когда он нарушил молчание, все-таки решился сказать то, что меня беспокоило:
— Блин, Призрак, я придурок и вел себя как последний дебил! Прости, м’бадди, не знаю, что…
— Ты о чем это? — удивился Призрак. — Если об Апистии, то хрен с ней.
— Я должен был вмешаться.
— Sei stronzo[48], ты как это себе представляешь? — ответил Призрак. — По-твоему, мы вдвоем должны были с девкой махаться? И потом, прости за откровенность, не факт, что она обоим нам не наваляла бы, не баба — серная кислота, cazzarolla!
— Все равно я чувствую себя жопой осла, — признался я.
— Как и я, bimbo, — вздохнул Призрак, — и я, кстати, вдвойне. Такая симпатичная девка, и такая… — Он махнул рукой. — Короче, оба мы per culo, cazzarolla. Но в этом есть и хорошая сторона…
— Да ну? — спросил я. — И какая же?
— Мой дядька говорил, что если человека отхлестать по заднице крапивой, бегает он намного быстрее. Не знаю, как ты, а я теперь просто обязан попасть на ту сторону до официального мероприятия с участием Лорда. Ты со мной?
— А ты как думаешь? — ответил я. — Не тебя одного отхлестали по заднице… фигурально выражаясь, конечно. И потом — не знаю почему, но ты мне как брат.
— Ты мне тоже, stronzitto, — ухмыльнулся Призрак.
Тень и Дария: игра теней и отражений
Есть старая шутка о женщинах в одинаковых платьях. Считается чуть ли не аксиомой, что эти женщины будут ненавидеть друг друга. Чушь собачья, с учетом того, сколько представительниц слабого пола служат в армии, полиции и других организациях, где принята униформа. Но, конечно, шутку нельзя воспринимать буквально. Речь идет о том, что женщина вроде бы должна огорчиться, видя другую столь же красивую женщину.
Как я уже сказала, вероятно, один из моих жизненных принципов — ломать стереотипы. Я всегда искала общества кого-то, кто не стал бы мне завидовать. Но зависть, как аромат духов, сопровождала везде, где бы я ни появилась. Если бы вы знали, как она отравляет жизнь, эта зависть. Никто, конечно, не говорит в глаза гадости, но то, как они смотрят… они калечат тебя своими взглядами, причиняют боль. Хочется убежать, но куда? Кажется, завистники везде. И это лишь одна сторона медали.
Есть и другая. Я назову ее подзабытым в нашем мире словом «похоть». Если женщина чувствует постоянно направленное на нее мужское желание, она, по мнению большинства, должна быть счастлива. На практике никакого счастья от этого нет: что хорошего в том, что тебя хотят взять и использовать, как дроида, для сексуальных утех? Чем здесь гордиться?
Вот таким был мой мир — состоящим из двух равно отвратительных частей, но тут, словно фея-крестная из аудиосказки, появилась Нелли, мой Ange le Malin, пахнущий «Midnight Poison Dior» с примесью гвианских сигарилл «Corsar», — и мой душный, болезненный мир рухнул.
Это было чудом. Мы сели в огромный дорожный крейсер Нелли и отправились на юг. Я представляла себе, какой вой поднимется в особняке матушки, когда она узнает, что я «сорвалась с крючка», как сказала Нелли. Честно говоря, меня это радовало, и даже очень.
Я не взяла с собой даже смены белья; будь моя воля, уехала бы голой, хорошенько помывшись перед отъездом, чтобы смыть с себя прошлую жизнь. Но Нелли сказала, что так не годится. В Валансе, городе между Лионом и Авиньоном, она свернула к одному из торговых центров на шопинг. Вначале мы прикупили самой простой одежды — пару джинсов, несколько удобных блузок, кроссовки, балетки; на меня пялился весь магазин, но мне было плевать. Когда мы вышли, возле нашего дорожного крейсера, брошенного на стоянке, с деловым видом прохаживался серый котейка. Он урчал, как вибромассажер, и терся о колесо машины. Пока я выбрасывала в урну пакет со своими прежними шмотками, а вместе с ними символически и всю мою прошлую жизнь, Нелли успела познакомиться с котейкой и вызвать у того приступ неприязни — когда я подошла, девушка пыталась погладить зверька, но тот выгибался и шипел. Увидев меня, он рванул в моем направлении, забрался по штанине новеньких джинсов, оставляя зацепы маленькими коготками, и уже на уровне пояса я его
