На Американской выставке в Москве, открытой в 1959 году в Сокольниках, где я побывал вместе с родителями, бесплатно раздавали стаканчики с пепси-колой. Москвичи тогда попробовали ее в первый раз.
За ней стояла очередь.
Я помню, как какой-то патриотически настроенный дядька выпил свой стакан, картинно поморщился и сказал: «Да ну! Гуталином отдает! Наш-то квасок получше будет». И немедленно занял очередь за новым стаканом, поскольку по два не выдавали.
17
Фамилия Яблонская — это еще ничего. А я вот знал даму, преподававшую в каком-то художественном учебном заведении, которая носила совсем коварную фамилию Подъяблонская.
Она настойчиво требовала, чтобы ее фамилию произносили с ударением на букве «я». Но это требование выполняли далеко не все.
18
В школьном коридоре висели портреты классиков. В том числе и Горького. У Горького там было какое-то удивительно печальное и плаксивое выражение лица.
Смирнов, проходя мимо и глядя на портрет, всякий раз говорил одно и то же: «Не плачь, Горький, не плачь. Хочешь, я дам тебе конфетку?»
Все с готовностью ржали. Я тоже.
19
Наша соседка Раиса Савельевна повсюду искала евреев — в титрах кинофильмов, в театральных программках, в газетных статьях.
Когда однажды по радио диктор, не помню в каком контексте, произнес «американский президент Авраам Линкольн», она многозначительно подняла указательный палец и сказала: «Авраам! О!»
20
Телефона не было ни у меня, ни у Смирнова. Поэтому мы считали телефон если не чудом, то точно роскошью.
Иногда, держа столовые ложки каждый возле своего уха, мы, сидя за столом напротив друг друга, подолгу трепались на разные отвлеченные темы.
