За время моего отсутствия пришли два письма. Это удивительно, если учесть, что я опоздала всего на полчаса. В свою очередь, это заставило меня подумать о том, что кто-то должен контролировать мою работу. Я сознательно задержала передачу одного письма, ожидая, что сейчас письма посыплются градом, но этого не произошло.
Я закончила статью о парижских виноградниках и хотела уже приступить к следующей, как вдруг услышала, как кто-то откашливается за дверью. Я повернулась на крутящемся стуле и посмотрела на дверь, но за жалюзи никого не было. Я неторопливо закрыла компьютер и медленно направилась к двери. На моем лице непроизвольно появилась улыбка, словно я собиралась кого-то приветствовать, хотя на самом деле мне стоило бы опасаться посетителей. У лифтов не было ни души, и я не спеша пошла по коридору. Квартира бывшего владельца компании оказалась огромной. Это я выяснила, обойдя ее кругом. Вернувшись к своей конторе, я обнаружила, что дверь приоткрыта. Я помнила, что, уходя, закрыла ее, и поэтому в нерешительности остановилась. Сердце забилось сильнее, но я все же открыла дверь. В конторе стоял какой-то мужчина. Видимо, он прошел через другой холл, и мы разминулись, обходя этаж. Мужчина окинул меня взглядом, и я задержалась в коридоре.
– Здравствуйте, – сказал он и направился ко мне.
– Чем могу быть вам полезна, месье?
Гостеприимная улыбка исчезла с моего лица.
– Да, вы действительно можете помочь. Мне назначена встреча с человеком по фамилии Туссен. Я позвонил ему, мы договорились о встрече, но связь прервалась, однако он успел сказать, что находится наверху… Я приехал на лифте на верхний этаж, но оказалось, что здесь пусто и никого нет… если, конечно, не считать вас. Странно, что здесь никого нет. Обычно руководство всегда занимает верхние этажи.
– Компания большая, и я не знаю месье Туссена. Этот этаж фирма не использует.
– То есть вы здесь одни? Какая роскошь!
– Нет, я его тоже не использую. Мне просто надо закончить работу с документами, а потом отдохнуть.
Я овладела ситуацией и в конце концов вывела мужчину в лифтовый холл.
– Я понял, что мне надо спуститься вниз, но не знаю, на каком этаже надо остановиться.
– Спуститесь на первый этаж и обратитесь к секретарю в приемной. Она вам поможет.
Мужчина молча кивнул и пошел к лифту. Я посмотрела ему вслед и увидела, что он лихорадочно набирает номер.
Стул противно заскрипел, когда я села. Мне показалось, что из меня выпустили весь воздух.
Я быстро проверила почту и принялась писать статью для вечерней газеты, взяться за которую согласилась только из-за крупного гонорара. Если бы не деньги, то мне следовало бы сказать «нет». Потом у меня в глазах, в уголках, появилось мерцание, которое, как я знала, сейчас распространится на все поле зрения. Последний приступ мигрени был у меня четыре месяца назад.
В начале приступа меня всегда охватывает паника. Потеря зрения, даже частичная, делает человека слабым и беззащитным, несмотря на то что это всего лишь предвестник, который быстро проходит. Чудовище боли посылает своего почтового голубя, чтобы предупредить о скором приходе. Инстинктивно я понимала, что мне надо как можно скорее ехать домой. Я попыталась позвонить бывшему мужу, но он был недоступен. До конца рабочего дня оставалось еще два часа, но я не могла остаться. Я боялась за себя, боялась боли, рвоты, слепоты.
Я плохо помню, как ехала домой. Бывший муж позвонил, когда я была у ворот детского сада. Муж был в Нормандии и, понятно, не мог приехать. На этот раз он не стал рассказывать, с кем делит двуспальную кровать.
Темнота действовала на меня целительно, но подушка казалась невыносимо жесткой и давила на голову. Мешало мне многое: звуки компьютерной игры, доносившиеся из комнаты сына, свет, проникавший из-под двери, сирены полицейских автомобилей. Ведро, поставленное у кровати, было пока пустым, и я надеялась, что таким и останется. В комнату заглянул испуганный сын, и я нашла в себе силы сказать ему, что все в порядке и я скоро снова буду на ногах. И это была правда. Мигрень похожа на желудочный грипп – она стремительно наступает и так же стремительно уходит. Остается небольшое недомогание, но на ноги все же встаешь.
Мне надо было поспать. Мигание индикатора будильника вызывало тошноту. Голова была тяжелой как чугун, но я знала, что самое худшее уже позади. Этот приступ оказался довольно мягким. Все могло быть намного хуже. Я встала, вышла на кухню, выпила стакан воды, села за стол и выглянула во двор, потом перевела взгляд на черные окна квартиры напротив и снова уставилась в стол.
Надо лучше относиться к себе. Однако трудно справляться со стрессом, если являешься членом террористической сети или если каждый день приходится придумывать повод избавляться от цветов. Тут я поняла, что не помню, получила ли очередной букет, уходя сегодня домой. Я осмотрела кухню, потом вышла в холл и убедилась, что и там нет засыхающего букета. Никаких цветов не было. По пути в спальню я заглянула в комнату сына. Он крепко спал, пижама сбилась на его маленьком тельце. Я легла и попыталась уснуть. Через несколько часов мне снова надо быть в небоскребе.
Я попрощалась с сыном у ворот детского сада и подумала, не стоит ли взять такси, но потом решительно надела солнцезащитные очки, обмотала свою драгоценную голову платком и отважно пошла к станции метро. Мысль о неполученных цветах снова обожгла меня, но сразу исчезла, когда рядом со мной резко затормозил автомобиль. Я отпрыгнула назад. Еще бы сантиметр, и машина наверняка меня переехала бы.
Девушка за стойкой приветливо улыбнулась мне. Контора была чисто прибрана, мебель аккуратно расставлена. Я включила компьютер. После моего
