Уничтожив два немецких танка, героический расчет без потерь вернулся в свои окопы.
Среди танков Клейста новых модификаций «панцеров» было не так уж и много. А броня «Двоек» и «Троек» без проблем простреливалась из противотанковых ружей ПТРД и ПТРС. Замаскированный крупнокалиберный пулемет «ДШК» берегли на крайний случай, как огневой резерв. Его мощь еще будет востребована, Ракитин в этом и не сомневался.
А пока рядом в очередной раз грохнуло противотанковое ружье Симонова. Именно этот расчет уже успел подбить один из немецких танков и вот взял на прицел второй. Увесистая пуля массой 64 грамма, разогнанная до скорости километр в секунду, перебила гусеничную ленту «Panzerkampfwagen-III», и у нее еще хватило энергии своротить передний ведущий каток. «Средний-легкий» немецкий танк оказался полностью обездвижен, но на этом злоключения его экипажа только начались. Сила инерции развернула бронированную коробку, но механик-водитель успел затормозить уцелевшую гусеницу до того, как приземистый танк станет бортом к русским окопам. Однако это помогло мало. Следующая 14,5-миллиметровая пуля без труда вырвала «с мясом» люк в борту башни, заполнив тесноту боевого отделения едким газом. Дело в том, что советский бронебойщик использовал те самые «химические пули» «БЗХ», которые удалось «выцыганить» на складе. После пробития брони герметичная капсула в хвостовике пули лопалась, выпуская облако едкого хлорацетофенона. Немецкие танкисты, заходясь приступами удушающего кашля и ничего не видя из-за слез, распахнули люки и попытались выбраться из «бронированной душегубки». Прямо под пули бойцов Оперативного отряда НКВД! А те уж своего не упустили – «нашинковали» гитлеровцев из пулеметов и автоматов.
Совершенно неожиданно для немецких танкистов огонь русских противотанковых ружей стал почти непреодолимым препятствием. Несмотря на то что в Вермахте уже появились самые современные к 1942 году, модернизированные танки «Panzerkampfwagen-IVF2» с длинноствольными 75-миллиметровыми пушками, основная масса танков была все той же, что и с начала войны. «Панцеры-III» и «Панцеры-IV» имели явно недостаточное бронирование, чтобы защитить экипажи от убийственного кинжального огня русских противотанковых ружей.
Например, пуля бронебойного патрона «Б-32» с полукилометра пробивала бронеплиту толщиной тридцать миллиметров. А пуля с твердосплавным металлокерамическим сердечником «БС-41» прошивала уже пятьдесят миллиметров броневой преграды на той же дальности. Да и «химическая пуля» «БЗХ» проектировалась на основе все той же мощной «БС-41» с твердосплавным, карбид-вольфрамовым стержнем.
Вот эти самые пули противотанковых ружей старшины Свата и дырявили немецкие танки на дистанциях гораздо ближе пятисот и даже трехсот метров! Требовалась стальная выдержка и хладнокровие, воинское умение, глазомер и твердая рука, чтобы состязаться в меткости с ревущими бронированными монстрами. Веселый и улыбчивый парень с заметным украинским говорком – старшина Святкин как раз и обладал всеми вышеперечисленными качествами.
Виктор в который уже раз на войне обратил внимание, что именно такие – простые и чуть хитроватые, а на самом деле бесхитростные и бескорыстные люди проявляют те самые чудеса героизма. И героизм здесь заключается не в подвиге у всех на глазах (хотя и это тоже), а в том самом методичном выбивании немецких танков.
Бронебойщики старшины Святкина действовали исключительно грамотно. Два-три выстрела – и смена позиции. Таскать тяжеленное двухметровое ружье весом добрых два десятка килограммов – удовольствие не из приятных, но, если хочешь выжить, приходится и попотеть. Истребители танков экономили патроны, били только наверняка.
Сам Сват тоже без дела не сидел, успел подбить немецкий танк и сжечь похожий на гроб полугусеничный бронетранспортер. Уж очень тот мешал своим пулеметом. Израсходовав все пять патронов, Сват подхватил тяжеленное ружье и кинулся по окопу к запасной стрелковой ячейке. Рядом грохнул взрыв, взметнулся дымный фонтан, бронебойщиков окатило сырыми, вывороченными из земли комьями. Старшина Святкин на такие мелочи внимания не обращал.
– Перезаряжай! – проорал он на ухо «второму номеру».
Но тот и сам знал, что делать. Откинул подпружиненную нижнюю крышку, выбил пустую пачку и воткнул снизу полный комплект – пять патронов с черно-красными «головками» в шахматном порядке в единой металлической обойме.
Сват двинул вперед массивную рукоятку затвора, досылая металлокерамическую смерть калибра 14,5 миллиметра. Прицел и цели совместились на левой гусенице прущего вперед по степи танка «Panzerkampfwagen-IV» с характерными нижними скосами угловатой башни и короткоствольной пушкой-«окурком». Сват нажал на спусковой крючок, и двухметровое ружье жестко ударило в плечо отдачей. Даже подушка-амортизатор на затыльнике приклада помогла мало. Бронебойщик с силой передернул затвор, выбрасывая стреляную гильзу и досылая в ствол новый патрон. Еще один выстрел – и немецкий танк завертелся на месте, «расстелив гусеницу». Тут же ему в правый борт, в ходовую часть попали еще две бронебойно-зажигательные пули. «Ходовка» оказалась полностью разбитой, и «панцер» превратился в хорошую мишень на поле боя. Его экипаж не стал испытывать судьбу, покинув машину через нижний аварийный люк.
– Грамотно действуют, сволочи тренированные! Ушли через нижний аварийный люк – стрелять бесполезно. – Ракитин сплюнул пыль, набившуюся в рот, и переменил отстрелянный диск в пистолете-пулемете Шпагина. Отвел рукоятку затвора назад.
Приметив группу немецких пехотинцев, которые пытались подойти к нашим окопам под прикрытием разбитого остова танка, стеганул по ним короткими очередями. Трое повалились замертво, остальные отпрянули, попадав на землю. Они открыли ответный огонь из винтовок.
