дома, ни в школе, ни на улице…Первыми попробовали не мусорить соседи в доме, которые услышали Анечкины слова, потом жители соседних домов, потом – соседних улиц. Через несколько дней в городе перестали появляться новые баррикады, а старые стали намного меньше…Постепенно мусор перестал загромождать улицы города и стал гораздо сговорчивее. Он с удовольствием влезал в машины, везущие его на переработку… Через месяц город сиял чистотой, а от мусорных войн не осталось и следа…
Колокольчик
Уборщица тетя Рая взяла в руки Колокольчик Тихон и затрясла им изо всех сил. Школьный коридор огласила громкая трель…Большой, тяжелый – сделанный из настоящей латуни, Колокольчик когда-то висел на дуге лихой тройки…Но этого времени он совсем почти не помнил, – был тогда слишком юным. А всю свою «взрослую» жизнь Тихон служил школе, очень много лет. Так много, что уже не помнил, когда он в нее попал. Колокольчик предупреждал о том, что заканчивается перемена и начинается урок. Причем переменку он «объявлял» радостным, звонким голосом, а урок – спокойным и солидным. Его прозвали Тихоном – странное имя для колокольчика – потому что он никогда не бренчал попусту, зря не шумел, и звон у него был очень красивым. Но однажды его служба неожиданно закончилась. Школу готовился оглашать другой звонок – электрический. Его будет слышно на всех этажах, во всех классах, причем одновременно. И тете Рае уже не надо будет ходить, держа Тихона в вытянутой руке и звонить рядом с каждым классом.
Сколько разных ребят перевидал Колокольчик на долгом школьном веку, сколько учителей. Все они уважительно называли его Большой Тиша, здоровались и прощались с ним… А сколько ребят рисовали его на уроках рисования? И вдруг он почему-то стал не нужен… Тихон никак не мог понять, разве может холодный, электрический звон заменить его душевный голос?.. Тетя Рая забрала Колокольчик к себе домой. Частенько брала она его в руки, и они вспоминали, какой шебутной был Васька из 3 «А». Он вечно бегал и сшибал всех, кто попадался на пути. А сейчас он стал известным спортсменом, бегает по стадионам и уже никого не сшибает…А Катя, которая с первого класса была очень серьезной – сейчас директор школы. Правда, не той, в которой служили раньше тетя Рая и Тихон, а соседней, новой…И радостно, и грустно было им от таких воспоминаний. Тетя Рая по старой, многими годами сложившейся привычке продолжала натирать Колокольчик до яркого блеска. Пусть уже не каждый день… иногда вовсе раз в неделю… Но Тихон не обижался – понимал – «красоваться» ему не перед кем. И был очень благодарен тете Рае за то, что она делает это не по необходимости, а что бы доставить ему удовольствие… Он в ответ звонил своим самым лучшим «звоном» – чтобы порадовать ее…
Постепенно Тихону все реже и реже хотелось звонить. Латунные бока Колокольчика, которые тетя Рая все еще продолжала натирать, потемнели и потеряли блеск… голос стал глухим и надтреснутым… Тетя Рая и Тихон все чаще стали сидеть у окна и молча смотреть во двор. Школьный двор. Такой знакомый и такой далекий от них…
Весной в квартиру тети Раи постучали. На пороге стояла Катя, вернее Катерина Сергеевна. В ее новой школе должен был прозвенеть звонок – последний школьный звонок для двадцати одинадцатиклассников. Директор хотела, чтобы он запомнился ребятам особой теплотой и сердечностью. Никто лучше Тихона не смог бы это сделать. Катерина Сергеевна пришла к тете Рае за Колокольчиком. Тем самым, который столько раз звонил в ее жизни, когда она еще была девочкой Катей, а не директором школы…
Тетя Рая с особой тщательностью натерла Тихона перед важным делом. Колокольчик сверкал и переливался на солнце латунными боками. А как он звонил! Самым лучшим своим звоном – торжественно и вместе с тем душевно. Растрогались и выпускники, и родители, и учителя…С этого дня Тихон всегда «отзванивал» первый день учебы в жизни первоклассников и последний у выпускников. И весь год он жил в ожидании этих счастливых дней.
Кому она нужна?
– Посмотрите, как она хороша!
– Что Вы. Вы ошибаетесь! Она просто великолепна!
– Какое божественное украшение этого места.
– Я, конечно, много перевидал красавиц, но такую!
– Это чудо. Настоящее чудо.
– Мои тычинки дрожат от восхищения.
Весь сад гудел, а, та, которая вызвала бурю восторга, скромно улыбалась и слегка покачивала изящной головкой. Все черты юной прелестницы были безупречно отточены. Даже самый злобный завистник не смог бы найти в них ни малейшего изъяна. Округлые листочки с нежными прожилками прекрасно оттеняли белизну длинных белых лепестков. Лилия была настоящей красавицей. Она разрешала любоваться собой, но сама оставалась равнодушной ко всему вокруг. Красавица считала, что мир создан для того, чтобы делать ее жизнь радостной и благополучной. Солнце должно согревать ее, облака должны закрывать нежную лилейную головку от слишком жарких лучей, дождик должен питать ее землю.
Лето стояло жаркое. Утренняя влага быстро высыхала. Но в это утро на большом листочке винограда, который висел над самой лилией, подрагивала большая капелька росы. От солнца ее спасла тень от огромной виноградной кисточки. Как и все, капелька росы была потрясена обаянием соседки. Она любовалась этим совершенством природы и радовалась, что может находиться рядом с таким великолепием. Лилия, подняв вверх свою изящную головку, увидела безмолвное восхищение капельки. «Как повезло этой росинке. Она может наслаждаться моей красотой, тогда как другие вылезают из своих стеблей, чтобы увидеть кончик моего лепестка. Ей самой блеснуть нечем, она может только отражать, то, что видит вокруг. Кому она нужна? То ли дело я…» – красавица погрузилась в созерцание собственной красоты.
