еще есть. Вот это предохранитель, его во-о-от так отводишь и стреляешь. Патрон уже в патроннике. Когда патроны кончатся, то вот эти рычаги встанут горбом. Тогда жмешь на эту вот кнопку, а магазин из рукоятки выпадет. Новый вставляешь и оттягиваешь за эти насечки назад. Когда пистолет прежний вид примет, вот этот выбрасыватель снова вылезет, и будет видна надпись на нем. Вот эта: «Заряжено». Ты немецкий хорошо знаешь? Нет, говоришь? Эх, и чему вас в школе учили на иностранных языках… Снова целься и стреляй, вот тебе запасной магазин, пошли дальше, а ты по дороге верти головой, ищи лежащий автомат или винтовку. Тебе бы и мешок вещевой не помешал, да и фляга.
– Не, флягу я уже у того румына взял, чью шинель мы рвали.
– Молодец, растешь на глазах.
Мы побродили по поселку, причем я два раза садился отдыхать. Грише подобрали автомат, после чего я отобрал пистолет назад, хотя паренек тяжко вздыхал, отдавая его. Пацан еще! Подняли ему румынскую сумку и нашу противогазную, ну и бушлат, а то он уже снова замерз. Надо бы ему еще чайку с спиртом или чем-то таким. Но спирта у меня нет, блин, опять надо румын обшаривать!
Зрелище от поселка гнетущее. Дома побиты, но, слава небесам, убитых местных я больше не видел. На горизонте уже судов нет. Со стороны Глебовки далекий гром артиллерии. А на прибрежной полосе картина, от которой рвется сердце – десятки черных бушлатов и шинелей. Кто в воде, кто на разбитых болиндерах, кто уже на берегу устилает место высадки траурной черной лентой. Меж моряками есть и танкисты, хотя цвет сильно не отличается. На пляже и в воде застряло около шести танков. Два из них так рванули изнутри, что башни послетали с обгорелых корпусов. От «охотника» осталось только обгорелое днище и часть бортов. Гришин буксир лежит совсем рядом с урезом воды. Чуть поодаль какой-то катер, но мне его плохо видно. Из трех танкодесантных барж-болиндеров полностью разгрузился только один. Один – совсем нет, ибо весь заставлен горелыми стальными коробками, с третьего съехала только часть техники. Может, эти танки на пляже с него. Повернул голову и увидел еще один танк поодаль. Возле него крутились двое ребят в комбинезонах и стучали чем-то по металлу.
Братское кладбище. И мы как случайные гости. А можем и занять подобающее место на нем, если сюда явятся румыны. Пройдут в обход и отрежут десант от Глебовки, или где там он сейчас. А если возьмут Озерейку, то десант в кольце. А что же делать?
Охранять Озерейку до второго эшелона или идти за наступающими. Но что бы из этих двух вариантов ни делать, а все равно нужно собирать всех, кого можно. Надо снова вставать и идти, хоть и не держат ноги.
– Гриша, наша задача с тобой собрать всех, кто еще воевать хоть как-то может. Пошли!
Людей в поселке было довольно много, но никто не ответил, что его оставили охранять поселок и занять оборону. Командиров в строю не было. Был только тяжело раненный лейтенант-танкист и наш Анисимов, тоже без сознания. Ноги изуродованы пулеметной очередью – аж страшно смотреть. Еще я видел троих убитых командиров. И что же получается, кто здесь самый старший по званию, кроме двух вышедших из строя офицеров?
Раненых было с полсотни тяжелых, и еще десятка два вроде нас с Гришей, то бишь условно ходячих. Пять танкистов, они лишились машин и сейчас ходили, пытаясь что-то сделать с остальными. Трое моряков с болиндеров и «Геленджика», у которых ран не было, кроме мелких ушибов и царапин, и набралось еще три десятка салажат, которые отстали и не нашли, куда идти.
Может, кто-то был еще и в поселке, и вокруг в роще, на высотках. Я ведь не везде мог побывать. Появились и местные женщины, которые уже начали собирать раненых и стаскивать их в подвал какой-то конторы.
А как оборонять поселок? Откуда придут румыны или немцы? А фиг поймешь. Можно с гор, можно обойти по пляжу, хоть со стороны Дюрсо, хоть со стороны Широкой Балки. В любом случае выбор у них богатый. А как быть мне, если сам себя назначу на должность коменданта? По идее, правильнее всего удержать поселок и пляж. Тогда сюда может высадиться второй эшелон, и тогда мы устоим. Раненые будут прикрыты, и тот, кто наступает на Глебовку, не получит удара в спину.
Значит, начинаем работать. Задача – всем вооружиться до зубов, набрать побольше боеприпасов и гранат и держаться до последнего. Вечером должны прийти корабли. Откуда я знаю – должны, и все.
Мы вывернули из танков исправные пулеметы, подобрали и румынские. Поскольку людей на прикрытие всего поселка отчаянно не хватало, то пришлось устроить нечто вроде трех опорных пунктов. Один на севере поселка, один близ горы Абрау, чтоб предотвратить обход от Дюрсо, а третий ближе к Широкой Балке на окраине поселка. Распределили людей, пулеметы, договорились о связи. Увы, только посыльными с интервалом в час. В бою – даже не знаю, как обойдемся. Опорные пункты, конечно, такими только назывались. Грубо говоря, небольшие позиции, там домик, вокруг него траншея, участок румынских позиций, каменный сарай… Камень, конечно, хрупкий, но пули некоторое время удержит. Огневая связь – ну, весьма приблизительная, больше между теми, кто со стороны Дюрсо, и моим пунктом. С северным опорным пунктом связи практически нет. А что делать? Нет ни людей, ни руководителя.
И еще мне нужно было распределить роли в своем ОП. И показать, как стрелять из танковых пулеметов. Один танкист у меня был, а вот станков к пулеметам не было. Как мы будем стрелять – а в ту сторону, и не точнее…
Румыны дали нам на обустройство часа три и явились. Большей частью с Абрау, и со стороны Глебовки тоже. То есть наши практически в окружении.
Да, быстро оправились траяновы жертвы. Как мне сказали, румыны утром из поселка бежали, и даже их пленных много захватили. А где эти пленные – никто точно не знал. До темноты было не так много, поэтому я рассчитывал, что румыны будут идти не так живо, осторожничать, чем дадут время до
