из похода по пустыне. Поэтому пить понемногу, на привалах. Пополнять запас – только где я скажу, а то напьются салажата грязной воды из лужи. Козленочками они не станут, но человек с поносом воевать не может, по крайней мере полноценно.
От этих наставлений проку было мало, нужна была практика или хоть свет, а мы перлись во тьме, ориентируясь только приблизительно. В общем, это было что-то вроде «Маски-шоу в партизанском отряде», как те подкрадывались или шли по лесу. Смеяться только было некому.
Порядок движения был такой: впереди я, у которого имелся некий опыт лазания по здешним горами и немецкий фонарик с синим светофильтром. Ну, не ломать же ноги во тьме. Следом за мной Григорий, потом танкист с румынским пулеметом. Человек он был серьезный и знающий, оттого я и не боялся, что он мне в спину очередь закатает, не вовремя нажав не туда. Дальше шли прочие ребята, а замыкал колонну Анатолий. Еще один моряк с «Геленджика», только кочегар. Сей мужчина среднего возраста хоть в оружии понимал не сильно много, но кого же еще было поставить туда? Прикрыть нам кормовые секторы нужен серьезный человек.
Так мы и ломились до рассвета сквозь хребет, который при мне называли Абрауским, а в это время труднопроизносимым названием – Семисамским, что ли. Под утро пересекли небольшую речку, которая, по моим расчетам, должна была быть той, что впадала в море возле Широкой Балки. Значит, надо теперь отойти еще дальше от моря и устроиться в лесу. Немного отдохнем и, может, даже днем попробуем двигаться. Небольшими рывками, конечно, если будет возможность. Но мне казалось, что хоть до горы Кабахахи мы дойдем, укрываясь лесом.
Дальше я не знал, но все же рассчитывал, что там вряд ли немцы будут заседать, ну, разве что по дороге в Широкую Балку кататься будут.
Вот где-то по дороге, не доходя до Кабахахи, нужно засесть и затаиться… Федотовка и Мысхако далеко отсюда, хотя могут быть какие-то выселки или хутора, где есть люди, а значит, и немцы тоже могут оказаться. В мои времена вроде как их тут не было, но тогда – не равнозначно сейчас… Вот дальше Кабахахи, пожалуй, придется идти только ночью. Где там в это время заканчивался город, я точно не знал – по моим среднепотолочным расчетам, значительно ниже. Но там по дороге могут быть пост или посты. Даже если поста и не будет, то есть другая засада – гора Колдун. Многоглавая гора, нависающая над всей будущей Малой землей. По ней в старые времена определяли погоду – стоит тучка над горой или нет. К моему времени это уже ушло в небытие, даже не все про это знали и помнили.
С нее видно не только море, но и бухту. Четыреста с лишним метров высоты. Так что, если на ней есть немцы, – а это практически гарантированно, – то фриц с биноклем может увидеть, что эти черные люди ползают не в Кабардинке, а здесь. В общем, утром я показал народу гору Острая, гору Колдун, гору Кабахаха и пояснил, что, где и как.
Пока же мы затаились в распадке. Поскольку Анатолий похвастался, что умеет делать практически бездымный костер, то ему была поставлена задача нагреть почти до кипения котелок воды, а в него высыпем бульонные кубики, которые затрофеили у немецкого артиллериста, ныне покойного. Это на завтрак с сухарями. А днем пожуем всухомятку. Пока же выставили два поста, а народ занялся своими ногами. Анатолия я попросил, чтобы он до того, как будет делать бульон, мне в кружку отлил горячей воды. Я себе чаю сделаю, есть совсем не хочу, но мне еще много думать надо и вести народ дальше. Народ похлебал бульона, улегся в русле сухого ручья и накрылся трофейными немецкими плащ-палатками. Если самолет пролетит – чтоб меньше мы были заметны. Два-три отдельных черных пятна – это ничего, но когда много их рядом – нехорошо.
Может, это я перемудрил, но куда уж деваться. Одна моя голова, насчет мудрости – какая уж есть, да и та контуженая и болящая. Жаль, нет никакой таблетки от головной боли у нас, и у румын тоже не нашлось. Так я и сидел, предавался размышлениям, пока внезапно не отключился. И не заметил, как это случилось.
Проснулся близко к середине дня и внезапно понял, что задрых, а что с нашими? Нет, все вроде как нормально. Посты менялись, никто сквозь нас не проходил. Со стороны города, точнее, справа от нас слышна активная работа артиллерии. По дороге пару раз ездили машины, два раза повозки. Все время немцы, а один раз непонятно кто – одежда не похожа ни на немцев, ни на румын. Ну и ладно, это могут быть какие-то другие немецкие союзники вроде итальянцев или словаков, или какая-то немецкая служба вроде Тодта. Кто ж их все формы ведает?
Кстати, а как немецкий флот одевается? Напряг память и не смог припомнить. Или, может, и не знал. Хотя нет, видел я фотку небритого немецкого моряка в Норвегии, где он позировал в Нарвике. Но про ту фотку я вспомнил, даже рожа его в памяти сохранилась, а вот форму фиг. Но где-то «Кригсмарине» у него было написано, не то на ленте, не то на пряжке. Ладно, нечистый с ним. Я перестал мучиться проблемой его формы, но теперь меня стала мучить другая – успеем ли мы добраться за ночь до своих.
Идти по карте вроде как и не очень много, но мы ведь пойдем не по дороге, а в обход по буеракам. Можем и наткнуться на немцев, отчего придется обходить и прочее.
Но где сейчас десант Куникова? Их было приблизительно батальон, да и те высадились не сразу. Захватили они явно сначала небольшой плацдарм. Где-то у нынешней высшей мореходки и у рыбозавода. Все это было в предместье города, Станичке. А где она заканчивалась? Где-то между мысом Любви и кинотеатром «Нептун». Еще есть улица Надстаничная, которая выше проспекта Ленина, но строился ли кто-то там сейчас? Или это уже послевоенная улица? Вообще где я видел довоенную застройку?
На бугре, где двадцать первая школа – где-то возле нее же. Соседний бугор, на котором Октябрьская площадь – где-то там и была. Ну, прибавим еще квартал-два выше нее. Следующий бугор, на котором первая больница и кладбище – наверное, возле первой же больницы. Дальше в сторону Малой земли вроде как резкого бугра нет, хотя в тех местах я практически не бывал, если считать выше улицы Лейтенанта Шмидта. На нее выходят несколько
