девушке хотя бы один предмет одежды.
Получал подарки и жених, шли разговоры о великолепных седлах, ружьях, россыпях золотых монет, амуниции, холодном оружии. Но самым чудесным подарком был прекрасный арабский конь, предмет общего восхищения и зависти. Его называли лучшим образчиком породы из всех когда-либо виденных. Владелец, приходившийся дядей вождю форта Килла, был стар и хотел при жизни отдать коня в хорошие руки.
Женщин нашего племени пригласили в форт Килла на торжественный пир в честь предстоящего события; этим мы должны были показать другу, что распри забыты и воцарилась дружба.
Мы начали собирать в дорогу наши лучшие наряды, расшитые золотом туфельки и драгоценности. Отправиться предстояло через три дня. Эти дни были полны переживаний. Прибывали посланцы с указаниями из форта вождя, моего свекра; наши посланцы мчались к нему с ответами. Все должно быть безупречно, ни в коем случае нельзя выставить наше племя на посмешище! Я боялась испортить дело какой-нибудь глупой ошибкой, но моя свекровь с неизменным тактом руководила всеми моими приготовлениями и два дня подолгу учила меня различным приветствиям в адрес женщин из племени жениха.
Каждый вечер я, вместо того чтобы ложиться спать, устраивала в спальне репетицию. Коробки у стены изображали женщин из форта Килла, и я оттачивала приветствия до совершенства. Будучи женой сына, я шла по статусу второй вслед за матерью семейства, к тому же я была
И вот настал день отъезда. Нашего багажа хватило бы на два кругосветных путешествия. Впереди ехала верхом моя свекровь, я следовала за ней, дальше – взволнованная Селима-ханум и ее сестра. Вооруженные люди охраняли нас спереди, сзади и с боков. За час до отправления, чтобы о нем знали в форте Килла, был зажжен сигнальный костер. Как только там увидели дым, они зажгли на своей горе ответный огонь. Мы двинулись в путь с большой торжественностью; воины дали в нашу честь церемониальный залп.
Трехчасовое путешествие прошло спокойно; наше прибытие в форт Килла было отмечено ружейным салютом, в котором участвовали, кажется, все мужчины до единого. Повсюду виднелись флажки, гирлянды роз и «листва» из цветной бумаги, изготовленная деревенскими умельцами. Кто-то особенно веселый украсил цветной бумагой даже бойницы.
Мы спешились, и нас тотчас же препроводили в женские покои, которые были увешаны украшениями. Супруга вождя Киллы была немолодая женщина с седеющими волосами, великолепными бровями и мягкими карими глазами. Она уделила очень много внимания своему наряду, но все-таки, думаю, не больше, чем мы нашему! С головы до пят она была одета в золотую ткань с яркими голубыми и розовыми вкраплениями. Ее маленькую золотую шапочку украшали искусственные розочки, и сверкающая золотая вуаль свисала с нее очень изящно.
– Добро пожаловать, и мир тебе, носительница столь славного имени! – начала она. – По этому великому случаю мой приятный долг – быть, волею Аллаха, в добром здравии, чтобы удостоить тебя приветствия, подобающего твоему роду. Эта честь для меня тем больше, что разделить веселье наших сердец с тобой прибыла твоя высокочтимая дочь, супруга твоего благородного сына. Ее мы тоже от всей души приветствуем.
Моя свекровь поклонилась, я сделала положенные приветственные жесты.
– Мир тебе, украшение столь славного союзного племени! Для меня великое удовольствие прибыть на этот праздничный пир. Да хранит всех нас Аллах!
С этими словами, низко поклонившись, моя свекровь проследовала в комнату к группе девушек и женщин. Я дважды поклонилась и поцеловала руку ханум; она поцеловала меня в лоб, и я тоже вошла в комнату.
Следом в нее вступили Селима-ханум и ее сестра с приветствиями в адрес ханум, которая подошла к нам, когда я приблизилась к группе. После представлений, поцелуев в лоб или в руку, поклонов и новых поцелуев в руку, которыми нас наградили младшие девушки, нас провели в наши комнаты. С балкона был виден костер у форта моего свекра, а внизу во дворе мужчины из здешнего племени красочно состязались в стрельбе, прыжках и борьбе. Нашей охраны с нами уже не было. Обычай требует, чтобы в пире по случаю помолвки участвовали только женщины.
Каждой из нас было предоставлено по четыре служанки, чтобы помогать нам во всем, причесывать нас и одевать. Они надушили мне запястья и складки за ушами, наложили на лицо тонкий слой пудры и немного румян, и все четыре поклялись, что никогда не видали подобной красоты. В других комнатах другие служанки, вероятно, говорили то же самое моим свойственницам! Мои золовки конечно же выглядели прелестно. Нас принимали здесь пятнадцать девушек: некоторые были дочерьми владельца форта, некоторые – его племянницами из крепости, расположенной примерно в двух милях от Киллы.
Мы пировали целых три дня и засыпали друг друга комплиментами, говоря практически одно и то же разными словами.
После празднеств нам, молодым женщинам и девушкам, разрешили посекретничать в наших комнатах. Мы обменялись амулетами, узнали последние предсказания звезд, потолковали о будущем Селимы-ханум, показали друг другу свои драгоценности. Мне задали множество вопросов про мою родину. Они не могли поверить моим рассказам о городском транспорте и сказали, что полицейские, должно быть, настоящие волшебники, раз им удается управлять движением стольких машин и пешеходов без того, чтобы люди гибли десятками! Они изумились тому, что услышали о магазинах и о западных женщинах, которым позволяют там бывать среди покупателей-мужчин, осмеливающихся разглядывать чужих жен! Ничто, дружно согласились все, не заставит их сесть в аэроплан, который их мужчины называли «дьявольской машиной» и который изобретен не иначе как самим дьяволом. В их компании я почти так же почувствовала собственную неполноценность, как может почувствовать ее зрячий, внезапно перенесенный в страну слепых. Мне надо было много чему
