Один афганский царь считал все, чему его учили, и все, во что он верил, абсолютной истиной. Он был во многих отношениях человеком справедливым – только очень ограниченным.
Однажды он сказал своим трем дочерям:
– Все, чем я владею, ваше или будет ваше. Благодаря мне вы обрели жизнь.
Две девушки из трех, проявляя дочернее послушание и вполне соглашаясь со словами отца, не стали ему перечить.
Третья, однако, сказала:
– Отец! Хотя мое положение требует от меня покорности закону и обычаю, я не могу поверить, что мою судьбу всегда должны определять твои мнения или мнения кого бы то ни было еще.
– Ну, это мы посмотрим! – грозно промолвил царь.
Он велел запереть девушку в крохотной каморке, и она протомилась там год. Тем временем царь и две его послушные дочери свободно тратили ту долю богатства, что предназначалась третьей.
Царь на протяжении года много раз говорил себе:
– Девчонка брошена в тюрьму; это не ее воля, а моя. Всякому разумному человеку это доказывает, что
Жители страны, узнав об участи царевны, говорили друг другу:
– Должно быть, она сказала или сделала что-то очень дурное, иначе властитель, от которого мы видим только добро, не стал бы так обращаться со своей плотью и кровью.
Имеет ли царь право поступать подобным образом – такой вопрос им в голову не приходил.
Время от время царь навещал узницу. Хотя она побледнела и ослабела в тюрьме, она всякий раз подтверждала свои первоначальные слова. Наконец терпение царя лопнуло.
– Твое упрямство, – сказал он ей, – будет только злить меня еще пуще. Некоторые даже могут подумать, что оно ослабляет мою власть, но я милосерден. Поэтому я просто изгоняю тебя в земли, прилегающие к моему государству. Это глухомань, где обитают только дикие звери, а из людей – одни чудаки и отщепенцы, неспособные существовать в нашем упорядоченном обществе. Там ты очень быстро поймешь, имеется ли у тебя хоть какая-нибудь жизнь, отдельная от жизни твоей семьи. Образумишься – можешь вернуться.
Его приказ был исполнен немедленно, и царевну препроводили к границам государства. Там, в диком краю, совсем не похожем на царские покои, где она росла, она оказалась предоставлена сама себе.
Но мало-помалу царевна поняла, что укрытием может послужить и пещера, что орехи и фрукты можно не только брать с золотых тарелок, но и находить на деревьях, что источник тепла – солнце. И в глухомани шла своя жизнь.
Вскоре она научилась брать воду из источников, отыскивать съедобные плоды и коренья, хранить огонь, зажженный от тлеющих деревьев, в которые ударила молния.
– Здесь, – сказала себе царевна, – идет жизнь, чьи составные части связаны между собой, образуют целое; и тем не менее ни по отдельности, ни вместе взятые они не подчиняются повелениям царя, моего отца, и не берут с него пример.
Как-то раз один путешественник, человек очень богатый и умный, набрел в лесу на царевну-изгнанницу Они полюбили друг друга, он отвез ее к себе на родину, и они поженились.
Через некоторое время они решили вернуться в ту глушь, где встретились, и построили там большой и процветающий город. Мудрость, изобретательность и вера получили в нем наивысшее развитие, и все его жители были счастливы. Чудаки и отщепенцы, многих из которых раньше считали сумасшедшими, гармонично и с пользой вписались в его многостороннюю жизнь.
Город и цветущий край, в который превратилась окружающая его местность, стали знамениты по всему миру. Вскоре они по могуществу и красоте, по мудрости обитателей оставили далеко позади государство афганского царя.
Царевну и ее супруга люди единодушно избрали правителями этой новой, безупречной страны.
В конце концов отец изгнанницы решил посетить это странное и таинственное царство, возникшее в диких местах и населенное, как он слышал, людьми, которых он и его придворные презирали.
Медленно, со склоненной головой приблизившись к подножию трона, где сидела молодая чета, он поднял глаза, чтобы посмотреть на тех, кто, по общему мнению, намного превзошел его по части справедливости, терпимости и понимания. И тут царь услышал тихий голос дочери:
– Теперь ты видишь, отец, что у каждого своя судьба и право на собственный выбор.
С того дня афганский царь стал другим человеком, а свою страну он превратил в то, что впоследствии всегда называли
Часть пятая
