хорошего, дорогого ювелира – увеличительной лупой, вещью дорогой, редкой и встречающейся не у каждого коллеги мастера Дургана.
Через полчаса Ангус уже осмотрел весь представленный товар и отложил в сторону три перстня – два из серебра, один золотой. Подумал… и отодвинул один серебряный. Все. Выбор сделан. Следующие полчаса прошли в вежливой, но тем не менее жесткой и бурной торговле, во время которой ювелир был пойман на обещании сделать скидку, а еще – вытребована скидка за покупку сразу двух изделий и за «красивые глаза».
К чести ювелира и к некоторому удивлению Ангуса, здешние цены на камни были ощутимо ниже, чем в столице. Возможно, потому, что часть камней, которые поступали в столицу из различных источников, шла как раз отсюда, из окрестностей Ангора. Эти камни старатели мыли в степи на ручьях и речушках ближе к Паграйскому хребту, находившемуся в двух дневных переходах от города. И, само собой, куда еще старатели понесут найденные ими камешки, если не скупщикам и ювелирам, живущим в ближайшем от них городе? Уж не в столицу – это точно. Хочется ведь поскорее выпить, закусить, сходить в бордель, поиграть в кости – чтобы спустить все деньги за считаные дни и снова отправиться в степь на поиски счастья. Чтобы больше никогда не вернуться назад…
Степь – жестокая страна. Голод, холод, жара, безжалостные кочевники – вот что ждет претендента на счастливую богатую жизнь. Тот, кто ищет сокровища, никогда не бывает богатым – это уже такой закон жизни.
В общем, когда Ангус выходил из лавки, его кошель сильно похудел – чистой воды камни стоят хороших денег. Однако камни оказались крупными, их размеры превышали ожидаемые, а кроме того, в тощем кошеле осталось еще достаточно приятных на цвет и вес кругляшков, предоставляющих их владельцу возможность с пользой и удовольствием провести в городе не одну неделю и даже не один месяц, совсем не экономя на еде и питье.
Кроме монет в кошельке лежали два перстня, обошедшиеся во столько же, сколько зарабатывает небольшая деревня за несколько лет. Если только не будет неурожая.
Главное дело сделано, теперь можно отправиться в бордель, чтобы проверить работоспособность некоторых не жизненно важных, но вполне себе дорогих сердцу органов. Проверять их работу наедине с собой, пользуясь картинками из воспоминаний, в принципе тоже не возбраняется, но только если тебе мало лет и нет возможности сделать это с партнером противоположного пола. У Ангуса такая возможность была, так зачем отказывать себе в удовольствии потискать молодую упругую женскую плоть?
Хесс не очень-то был доволен решением Ангуса, но послушно поплелся за ним, лишь заметив, что не сможет охранять своего дорогого учителя, пока тот будет наедине с объектом вожделения, а потому – как бы не случилось каких-либо неприятных происшествий. Это замечание рассердило лекаря и утвердило в желании хоть на часок-другой освободиться от назойливой опеки соглядатая-телохранителя. Что он, ребенок, что ли? Постоять за себя не сможет?!
Уже когда они подходили к дверям шикарного борделя, случилось происшествие, едва не стоившее Ангусу кругленькой суммы и делавшее бесполезным и глупым сегодняшний поход за драгоценными камнями. Конечно же, его обокрали.
Почувствовал он это практически мгновенно – пояс вдруг стал легким, как пушинка, кошель, в котором все еще позвякивали увесистые серебряные и золотые монеты и лежали два драгоценных кольца, обрел ноги, принадлежащие шустрому тощему парню лет двадцати, замелькавшему меж прохожих будто лис, спасающийся от охотников между кочками осоки. Ангус от неожиданности замер, открыв рот, и только разевал его, будто рыба, вытащенная на палубу рыбацкой шхуны, перед тем как ее трахнут по башке деревянной колотушкой.
Спас положение Хесс, который недреманным оком следил за обстановкой вокруг охраняемого объекта. Когда лекаря «случайно» стиснули трое прохожих – двое шли навстречу, один оказался сзади, якобы наткнувшись на неожиданно остановившегося Ангуса, – Хесс все сразу понял. Рука его нырнула в карман, секунду он фиксировал взглядом убегающего воришку, а потом что-то метнул – легким, почти ленивым движением. Воришка упал как подкошенный, проехав по мостовой пару шагов, и уткнулся макушкой в столик уличного торговца пирогами. Хесс тут же легкими прыжками подскочил к поверженному супостату, выхватил у него из-за пазухи кошель Ангуса, поднял с земли что-то круглое, небольшое и сунул эту штуку в карман. Затем вернулся к лекарю и протянул ему кожаный мешочек с ровно обрезанным ремешком крепления:
– Возьми, учитель. И спрячь поглубже. И вообще, я хотел тебе сказать: никогда не носи деньги в кошеле, подвешенном к поясу. Мы… хм… воришки называют такие кошельки «подарок Создателя». Срезать его – пара пустяков. Двое тебя зажимают, один срезает и убегает.
– Что, эти двое были с воришкой?! – недоверчиво протянул Ангус, для которого, честно сказать, подобные откровения явились новинкой. Он не особо разбирался в уличных реалиях, ибо бродить по трущобам и городским улицам не любил и даже брезговал. Чего делать в трущобах блистательному офицеру, аристократу, лекарю императора? Трущобные люди не заказывают лекаря-мага и понятно почему. Так что делать ему в трущобах совершенно нечего. Ну… так было раньше.
Хесс не успел ничего ответить – рядом с ним вдруг выросли два здоровенных плечистых парня, в которых Ангус узнал тех двоих, с которыми столкнулся на дороге во время кражи. Он тут же чутьем беглеца почувствовал запах неприятностей, потянулся за кинжалом, но… не успел.
– Ты чего ребенка обидел, а? Ты зачем ему врезал? Да исчо и обнес? Верни хабар, сучонок! – Громила поднял кулак, на котором был надет здоровенный медный кастет, но не ударил. Как-то странно хрюкнул, глаза его закатились, и он мягко осел в уличную пыль, смешанную с кожурками орехов и затертой соломой.
Второй хотел что-то сказать, открыл рот… и устроился рядом с первым, упав на него крест-накрест, поперек живота.
Ангус не заметил движений Хесса, даже не понял, чем убийца свалил обоих парней, и только когда тот аккуратно убрал в чехольчик на куртке тонкую
