Лекарь снова приступил к запусканию «мухи». В этот раз он был наготове, и, когда Конор выбросил свою ловкую ручонку вперед, чтобы захватить и покарать противную «муху», – отдернул мячик в сторону, едва-едва успев это сделать! Он, великолепный фехтовальщик, славившийся своей мгновенной реакцией, едва успел, ожидая этого действия!
А когда проделал то же самое еще раз – не успел! И снова мячик начал свой путь в разверстую розовую пещерку, кладбище мух и тараканов.
Ангус вдруг с отвращением подумал о том, что младенец скорее всего проделывает такую штуку с мухами, и не только с мухами, не впервые! И ведь спокойно оставляли его сидеть на травке! Думая, что он просто дышит воздухом, греется на солнышке, полезном любому человеку! А этот маленький пакостник в то время ловил и жрал всяких там насекомых и пауков!
Интересно, сколько стрекоз он слопал во время своих прогулок, сколько жуков закончили свой путь, растворившись в полупереваренной каше этого мелкого монстра?! Даже представить страшно! И самое главное – почему ребенок не заболел? Желудок младенцев и молоко-то не всегда переваривает, а этот жрал всякую пакость и только здоровел!
Скормить ему жуков? Стрекоз? Дождевых червей? Ну… для исследования. Тьфу! Даже мысль об этом совершенно отвратительна! Да, эксперимент был бы интересен, но… есть же пределы! И к тому же: а если его предположение – ошибка, а если ребенок после такой «диеты» заболеет, а то и умрет?
Ангус вдруг поймал себя на мысли, что этот мелкий пожиратель мух ему совсем не безразличен. И если с ним что-то случится… в общем, это будет тяжело. Переживать будет Ангус. Не меньше, чем переживал после смерти своих родителей, хотя на самом деле ребенок всего лишь его раб. Да, самый настоящий раб. А кто же еще? Впрочем, не больший раб, чем коты и собаки, живущие рядом с человеком. И тех тоже любят, и по ним тоже плачут, когда эти друзья человека уходят в загробный мир.
Нет, так нельзя. Проверить можно будет по-другому. Надо просто наварить мяса, это мясо истолочь в кашицу и дать кашицу младенцу! Обычный младенец от такой пищи скорее всего обделается – она для него слишком тяжелая, желудок ребенка не привык есть подобную пищу. Это можно будет сразу поправить – на то Ангус и лекарь-маг. А вот если желудок Конора изменился, тогда для него не возникнет никаких последствий мясной диеты. И тогда предположения Ангуса будут верны.
Сказано – сделано. Отправился на кухню, вытащил из котла кусок мяса, отрезал от него небольшой кусочек. Острым ножом измельчил его, потом раздавил, расплющил, перетер обычной скалкой, которой Леван раскатывал тесто для лепешек, собрал получившуюся липкую кашу и бросил ее в глиняную кружку. Зачерпнул из котла густого бульона, уже остывшего после варки, налил в мясо. Размешал, создав что-то вроде мутного травяного отвара. Попробовал – вполне приемлемо, есть в бульоне немного соли, но вполовину меньше, чем нужно, на вкус Ангуса. Ведь не надо пока что младенцу есть слишком соленые блюда. Подошел к так и стоявшему у решетки Конору, левой рукой взял его за шейку, правой поднес кружку ему ко рту. Спохватился – выругался, убрал кружку от розового ротика возмущенного обманом мальчишки, поставил кружку на стол, пошел в кухню за ложкой. Вот что значит редко кормить ребенка – совсем забыл, как это делается! Решил, что тот сможет пить из кружки! Вот же болван… нет, не младенец – он, Ангус, Великий Лекарь!
Помешал в кружке, подняв со дна густую взвесь, осторожно зачерпнув, поднес деревянную ложку ко рту младенца, залил в рот, придерживая головку ребенка. Тот с видимым удовольствием всосал содержимое ложки и радостно заприседал на месте – понравилось, точно!
Скормив младенцу содержимое кружки, остановился – хватит пока! И так уже слишком много – если у парнишки возникнет «мясное отравление», как у всех младенцев, слишком рано перешедших на питание мясом, нужно будет еще успеть вытащить парня из Загробного мира, пока душа этого прыгуна не устроилась там до следующего перерождения. То есть навсегда. Нет, Ангус не верил в сказки про перерождение. Умер – значит, умер.
Всю дорогу до города они молчали. Не потому, что не любили друг друга – это слово вообще не было принято в Братстве. Как и «дружба». Если завтра Белый Веер прикажет тому же Левану убить Хесса – Леван сделает это, не задумываясь ни на секунду. Это правильно, это согласно Уставу Братства. Нет важнее воли Братства, и Старший Брат – выразитель ее.
Потому многие Братья – большинство, почти все – не заводят семьи. Если он сам попадет в немилость к Братству – уничтожат не только его, но и всю родню. Жену, детей – всех. Почему? Да потому, что они будут мстить.
Впрочем, такое бывало очень редко. Убийство Братьев, а тем более их родни. Из Братства не уходят, да и незачем – Братья не испытывают нужду практически ни в чем; еда, одежда, крыша над головой – на все это денег хватает с лихвой. В том числе и на секс, а публичных домов всюду полно. Плати и получай все, что хочешь.
Городских преступников и в самом деле надо было уничтожить, да так, чтобы не оставить никого у себя за спиной. Убрать всех, кто мог знать о походе отряда за город. Осуществить такое несложно – двум матерым, опытным убийцам ничего не стоило это сделать, а руки мочить в крови – не впервой. Только вот раньше они убивали ради денег, ради выполнения заказа, приказа Старшего, теперь предстояло устранять врагов ради самих себя. Что, впрочем, не имело особого значения. Делай то, что правильно, или, скорее, то, что считаешь правильным, – а Братство и Создатель разберутся, надо ли это было делать.
Городские ворота прошли уже перед самым закатом, почти в темноте, и одинокий стражник, сидевший на скамье у механизма поднятия решетки, проводил двух путников мимолетным взглядом, скучным и тоскливым, как пыльный придорожный куст полыни. Чем могут быть интересны два невидных парня, одетых так, как одеваются мелкие купцы и лавочники? Встретишь этих двоих, посмотришь на тусклые лица и через пару секунд забудешь, чтобы не
