– Охранники?
– Да. Тамошний Белый Веер сказал, что парни своевольны и, как частенько бывает с рядовыми «тенями», вошедшими в возраст разума, начали задавать неправильные вопросы. Им лучше исчезнуть, и тогда тайна бывшего первого лекаря уйдет вместе с ними.
– М-да… тайна уйдет. А если его заставить записать все нужные нам заклинания? Силой заставить! Пытками!
– Пытались – в инквизиции. Он крепкий парень. Говорил все, что не надо, а что надо, так и не сказал. Но этого и не нужно. Заставлять не нужно – он что-то пишет, и я уверен – записывает свои заклинания. Один из лучших лазутчиков несколько дней наблюдал за домом, используя амулет «орлиный глаз». Так вот, он пишет. И когда мы его уберем, останутся записи. То, что мы ими не сможем пока что воспользоваться, это ерунда. В конце концов, кто-то воспользоваться этим сумеет. Тот же младенец, что живет сейчас с Ангусом и охранниками. Вырастет и воспользуется. Кстати, мы очень мало внимания уделяем воспитанию своих магов. Методы Братства устарели, они нуждаются в пересмотре. Магия! Вот главная сила в этом мире, а не меч и не метательная звезда!
– Благодарю тебя за то, что ты открыл мне глаза на значимость магии в нашем мире. – Голос Дракона был мягким, доброжелательным, никакого раздражения или намека на сарказм. Никто не смог бы заподозрить его в том, что им овладели эмоции, да так, что кровь ударила в голову и накатил приступ дикой ярости: «Как он смеет так со мной разговаривать?! Да кто он такой?! Поучает – МЕНЯ?!» – После того как акция будет произведена, передай мне то, что записал этот человек. А теперь иди. Я должен подумать.
Дверь закрылась – тихо, без стука. Пахнуло прохладой, и снова воздух затих, не потревоженный и дыханием. Человек в комнате встал, подошел к стене, нажал кирпич, ничем не отличающийся от других, и стена вдруг раскрылась, обнажая черный зев подземного хода. Человек вошел в него, стена закрылась, оставив Дракона в темноте. Темноте – для тех, кто не принимает снадобье ночного зрения. Даже в такой кромешной темноте он видел почти так же ясно, как в вечерней тени, когда солнце едва коснулось горячим брюхом вершин далеких гор.
Двести шагов, снова стена, прикосновение – и вот оно, солнце, далекое, едва заглядывающее сюда, на дно колодца городской канализации. Запах тлена, помоев, писк крысы, злобно посмотревшей на человека маленькими красными глазками. Но человеку было все равно. Он привык.
Через пять минут он смешался с толпой людей, наполнивших двор храма, прошел сквозь толпу, ловко уворачиваясь от толчков, и скоро оказался в келье настоятеля, коим, в сущности, он и являлся. Еще пять минут на то, чтобы смыть грим, надеть хламиду, и вот уже настоятель Храма Создателя стоит на своем месте, готовясь произнести яркую речь о любви к Создателю, о воле Господней, о любви к ближнему и о том, что каждый человек должен думать, как правильно встретить свои последние дни.
И да убоится он гнева Создателя! И да ведет он праведную жизнь, ибо только так в следующем перерождении восстанет богатым, успешным, сильным – а не бедным и больным.
Настоятель умел найти слова, чтобы достигнуть глубин сердца человеческого. За то его и любил народ, за то и уважал Патриарх. Настоятелю прочили великое будущее, все сходились на том, что он и будет следующим Патриархом – тот уже стар и ветх и, если бы не усилия могущественных магов-лекарей, давно бы отправился в мир иной.
Все в руке божьей, а потому загадывать слишком рано. Но все-таки настоятель был очень хорош! Его голос проникал до самых печенок, щипал за сокровенные струны души, и на глазах прихожан невольно выступили слезы – хорошо! Это очень хорошо! Ради такого человека, ради такого служителя бога можно сделать все, что угодно! И горе еретикам, которые не поверят в Создателя!
Смерть еретикам! Смерть!
– Мы скоро уходим. – Ангус внимательно посмотрел на парней, опустивших взгляды на столешницу, и замолчал, ожидая реакции. Но парни молчали. И тогда он продолжил:
– Хочу услышать от вас – каковы шансы того, что нас найдут?
– Сто процентов! – немедленно откликнулся Леван, рассматривая толстую дубовую столешницу. – Нас обязательно найдут. Вопрос времени. Каждый из нас по отдельности может скрыться, но все мы вместе – никогда!
– Хорошо. Вернее, плохо! – нахмурился Ангус. – Что сделать, чтобы нас не нашли? К примеру, в столице? Или наоборот – если скрыться в глухих местах? В провинциальном маленьком городишке?
– В провинциальном городишке спрятаться нельзя. Там все знают всех. Только если в городе, в большом. В столице. Но и там найдут. У Братства связи и деньги. И Братство может все!
– Кроме своей легализации! – фыркнул Ангус. – Значит, не все!
– Братство не торопится. Оно было тысячи лет и будет тысячи лет. Зачем ему спешить? Императоры приходят и уходят – Братство остается.
– Как вы думаете, что будет, если мы останемся на месте?
– Нас убьют. – Хесс пожал плечами. – Степняки будут здесь, и скоро. Я видел беженцев. Степняки вырезали два поселения рудокопов, все уходят в город. Не знаю, почему нам запрещено уходить. Не могу понять.
– А я могу! – скривился Леван. – Нас хотят убить. Но так, чтобы это сделало не Братство, а степняки. Ну… может, и не нас, а учителя, но… хотят. Чую это. А чутье меня никогда не подводило. Раз учителя хотят убить – значит, и нас. Мы ведь должны защищать его даже ценой своей жизни – нам ведь так
