Только у меня, увы, все же другой случай. И помочь может лишь Дан. Он многое знает и умеет, с ним легко и как-то… правильно. То, что мы старательно избегали говорить друг с другом на любые темы, кроме касающихся учебы, не мешало занятиям.
На душе скребли кошки, но я твердо решила не сдаваться. Либо между нами не останется тайн, либо… нам просто не по пути! Нельзя построить отношения на лжи. Любовь, если она есть, просто не выдержит подобного.
Поэтому все, что мне оставалось, — сдавать зачеты, готовиться к экзаменам и стараться не мечтать.
Дан после той моей тирады вел себя как ни в чем не бывало. Сначала раздражало, а теперь… Осталась лишь легкая грусть, что все сложилось именно так. И пытаясь залечить так неосторожно разбитое сердце, я утыкалась в тетрадь, кусая губы. Фейри же помогал, объяснял непонятное и все больше хмурился. К концу второй недели отношения между нами стали совсем натянутыми, а когда в субботу Дан просто не пришел помогать разбираться с историей магии, захотелось закутаться в плед и порыдать от души. Но я понимала: это не выход.
К полуночи, когда я собиралась спать, в комнате появился взволнованный Тристан.
— Что случилось? — всполошилась я.
Еще после обеда мы тренировались на полигоне, а потом разошлись по своим делам. Я отправилась заниматься к себе, а Трис — в библиотеку.
— Тогда, у гномов… ты отдала камень из Ветра самоцветов, чтобы спасти Дану жизнь? Это правда? — спокойно поинтересовался фейри, закрывая дверь.
— Да. Откуда…
— Сегодня матушка пригласила нас на ужин. Разговор зашел о тебе. Она все интересовалась, когда вы поженитесь. Дан вспылил, матушка тоже. Разразился скандал и…
Нари Мариса случайно сказала о моем камне.
— Инга…
— Злишься, что не рассказала? — прошептала я, понимая, что сейчас могу потерять дружбу Тристана навсегда.
— Нет, конечно. Ты же брату спасла жизнь! Расскажешь теперь? Мне жутко интересно, как там на самом деле все произошло. И в клан к гномам тебя же не просто так взяли, да?
Что мне оставалось делать? Вспоминать и говорить правду лучшему другу.
— А Дану-то почему не сказала? — удивился он, запуская пальцы в волосы и делая их еще более лохматыми.
— Не хотела, чтобы он считал себя обязанным.
Тристан молчал долго. И разглядывал так пристально, что у меня даже начал нервно дергаться глаз.
— Знаешь, однажды я буду гордиться, что знаком с тобой.
— Почему? — удивилась я столь странному ответу.
— Из тебя выйдет великий горицвет. Великодушный, справедливый и добрый.
Я фыркнула.
— А с Даном… поговори, как перестанет злиться.
Я покачала головой.
— Ни за что на свете! Мне, знаешь ли, еще жить хочется!
— Инга, опомнись! Он так любит тебя! Даже готов отпустить, лишь бы ты была счастлива!
— Он и отпустил, — прошептала я, стараясь не заплакать.
— Так ты же постоянно говоришь, что хочешь в свой мир. Ты ни о чем другом и не думаешь!
— Неправда!
— Правда!
— Нет! Все мои мысли заняты твоим братом!
В комнате вдруг стало тихо. Даже ветер перестал биться в окна.
— Ты его любишь? — осторожно поинтересовался Трис.
— Да.
— А сказать не пробовала?
— Что? Да я… да… не могу! И почему должна? Твоему брату до меня дела нет!
— И именно поэтому он с тобой каждый вечер занимается, а потом приходит посмотреть, как ты спишь?
— Это ты явно лишнее сказал, — раздался совсем рядом холодный голос Даниэля.
Мы с Тристаном аж подпрыгнули от испуга.
Дан с распущенными волосами, в изумрудном костюме и белоснежной рубашке стоял возле двери. Обжигал взглядом, не давая возможности сдвинуться и хоть что-то сказать. Ой, Золотая Рыбка, что сейчас будет…
