— Трис, исчезни.
— Трис, не уходи, — потянула я напарника за рукав.
Страшно же оставаться с этим невменяемым фейри наедине. Безумно страшно! И если он еще раз так зеленью во взгляде полыхнет, я просто сбегу. Иначе сердце не выдержит и остановится.
— Вон! — рявкнул Даниэль, и я сорвалась вместе с Тристаном.
Только младшего брата фейри удерживать не стал, а меня поймал, подхватил на руки и понес обратно в комнату. И я даже пискнуть не посмела.
Сбросил все мои тетради, усадил на стол и наклонился, упираясь руками. И ощущения были… как у мотылька, которого насадили на иголки и прикололи к ткани, заставляя умирать. Руки дрожат, ноги тоже, голос не слушается, слезы катятся. А когда по столу поползла изморозь, я взвизгнула и тут же уткнулась в Даниэля. Причем сделала это машинально, ища защиты у того, кто ее всегда давал.
Фейри оторвал мою голову от своего плеча, заглянул в глаза и жадно поцеловал. И все страхи исчезли. Быстро и незаметно. Я просто таяла в желанных и надежных объятьях, наслаждаясь горячими ласками. И застонала, когда Дан прикусил нижнюю губу.
Мои руки в его волосах. Дыхание на шее. Запах мужчины, чуть терпкий и родной. И все это сейчас, когда время остановилось для нас двоих. И мало. Всего этого мало. Выгнулась, застонала, прижимаясь крепко, чувствуя, как под моей ладонью бьется его сердце — так же быстро и громко, как и мое. Или оно у нас вдруг стало одно на двоих?
Разом погасли светлячки, в окна забилась метель, а я целовала мужчину всей моей жизни, не готовая отпустить ни на миг. Кажется, сыпались искры, Дан шептал что-то в мои губы, скользя пальцами по спине.
— Дан…
И этот мой хриплый шепот он выпил, забирая дыхание очередным поцелуем. На этот раз безумно нежным, как шелк.
— Нам придется поговорить. Сейчас.
И в комнате снова появляются светлячки, а я пытаюсь прийти в себя.
Золотая Рыбка, почему мы с Даном наполовину раздеты, а моя блузка висит на верхней книжной полке? И куда делись рубашка и камзол Дана?
— Ты их спалила, — ответил он, целуя меня в уголок губ.
— Что? — подскочила я.
— Тише, я шучу. Они на подоконнике.
И как же там оказались? Даже при всем воображении представить не получается.
— Тебе стоило сказать мне про камень из Ветра самоцветов, — заметил он, при помощи магии снимая и левитируя блузку мне в руки.
— Зачем?
Дан наклонился, ласково поцеловал, а потом спокойно сказал:
— Я обещал постараться тебя понять, мотылек. Мы разные, согласен. И это непросто. Крылья фей, как же это непросто! Час назад хотелось разнести весь город просто потому, что женщина спасла мне жизнь. Так не должно быть. Но это случилось. И мне придется смириться, что ты… смелая, отчаянная, решительная. Принять тебя такой, Инга, какая есть. Не пытаться изменить. Принести в твою жизнь свет и радость.
Фейри вдруг усмехнулся.
— У тебя такое забавное выражение лица, ты даже не представляешь.
Еще бы! Это он что, мне в любви так признаться пытался? Или нет?
— Ты меня… напугал.
— Попробуй встать на мое место, Инга, и представь, что я чувствовал, когда узнал, какую цену ты заплатила за мою жизнь. О чем ты тогда думала?
О том, как сильно люблю тебя.
— Камень добыть можно, а оживить того, кто погиб, — нет. Вернись я в прошлое, поступила бы так же, как тогда.
— И мне бы не сказала?
— Нет.
Дан молчал долго.
— Помнится, когда я отказался рассказывать, кто за мной охотится, ты такие стены выстроила, что не знал, как сломать.
— Я за тебя беспокоюсь! — возмущенно заметила я, натягивая блузку и понимая, что пуговиц на ней нет. Дожила! — И к тому же… вдруг я смогу помочь?
Дан задумался, потом тоже принялся одеваться. Покосился на меня.
— Почему ты не сказал?
— Как же мне не хочется тебя в это впутывать! У меня тоже есть враги, Инга. И они иногда доставляют неприятности.
Я вспомнила Дирари, опутанную лианами, и промолчала.
