реакций всегда лежит страх. Быков давно разобрался в этом несложном механизме, и потому примирительно произнес:
– Давай обсудим, что делать дальше. Есть два варианта: вернуться или продолжать поиски.
– Ты знаешь, откуда мы пришли? – спросила Морин, с сомнением оглядывая густую чащу.
– У меня есть компас и карта, – сказал Быков. – Как-нибудь разберусь. – Он постоял молча, покусывая усы, потом добавил: – Я могу доставить тебя до ближайшего селения, а затем отправлюсь на поиски Камилы и Виктора.
– Ты потеряешь много времени.
– Это не обсуждается. Я тебя здесь не брошу. Как не могу бросить Камилу.
– Очень трогательно! – воскликнула Морин. – Ты настоящий рыцарь, Дима.
– Я доверчивый осел, а не рыцарь, – самокритично высказался Быков. – Позволил заманить себя в ловушку и тебя за собой потянул.
– Успокойся. – Она тронула его за руку. – Я даже рада, что так вышло.
– Рада?
– Конечно. – Морин улыбнулась. – Теперь моя книга точно будет написана. Адам и Ева имеются в наличии. Дикой природы сколько угодно. Даже блокнот с ручкой сохранились. Нет, я не собираюсь упускать такую возможность.
– Это означает…
Быков не договорил, предлагая англичанке закончить мысль.
Она кивнула.
– Да, Дима. Меня не надо никуда отводить. Мы пойдем дальше. Вместе. Ты и я. Возражения не принимаются.
Быков помолчал, почесывая кончик носа.
– All right, – сказал он наконец. – It’s deal.
Иными словами, он согласился с предложением Морин. Отныне их судьбы были связаны. На какой срок? Невозможно было ответить наверняка. Никто не знает, сколько продлится их рейд. Да и вообще, выберутся ли они из джунглей или останутся здесь навсегда, обратившись в два истлевших скелета?
– Только потом не жалуйся, Морин, – предупредил Быков, глядя англичанке в глаза. – У нас есть спички, но нет нормальной еды и оружия. Я совершенно не знаю местности и имею весьма скромный опыт выживания в условиях дикой природы. Ну и спать нам предстоит в одной палатке.
Морин улыбнулась:
– Возможно, это самый приятный момент из всех, перечисленных тобой, Дима. Я не против спать вместе с тобой. По-моему, это очень романтично, не находишь?
Вместо того чтобы ответить, Быков пожал плечами и стал упаковывать палатку. Морин складывала вещи. Поглядывая на грозди красных плодов, свисающих с пальмы, она спросила, умеет ли Быков лазить по деревьям.
Он проследил за направлением ее взгляда и сказал:
– Мы не будем есть незнакомые плоды и растения, как бы ни были голодны. Сейчас я найду подходящую палку, примотаю к ней нож и сделаю копье. Мне также доводилось мастерить лук, и я немного умею из него стрелять. Не пропадем, Морин. Живности здесь полно. Ближе к вечеру я…
Он умолк, уставившись прямо перед собой, словно обдумывая какую-то мысль, пришедшую ему в голову.
– Что ты там увидел? – спросила Морин, оборачиваясь.
– Тихо, – произнес Быков, почти не двигая губами. – И не вздумай кричать. Просто замри.
В двадцати метрах, на толстом стволе, растущем почти параллельно земле, стояла, пригнувшись, громадная рыжеватая кошка с белыми мордой и грудью. Ее голова казалась непропорционально маленькой в сравнении с массивными лапами и толстым туловищем.
– Ой! – прошептала Морин.
– Не смотри ей в глаза, – предупредил Быков, еле разжав губы. – Сохраняй спокойствие. Не дергайся.
Пума открыла пасть, выставив на обозрение людей внушительные клыки и алый язык. В этом не было ничего угрожающего. Она просто зевнула, демонстрируя пренебрежение к человеческим самцу и самке. Зажмурилась. Сомкнула челюсти. Грациозно развернулась на дереве, бесшумно прыгнула в заросли и была такова.
– Она нас не тронула, – пробормотала Морин.
– Сытая, – сказал Быков, чувствуя, как по спине струится запоздалый холодный пот. – Видела ее брюхо? До земли свисает.
– Я читала, что пумы довольно миролюбивы. Могут подойти к людям, спящим возле костра, обнюхать их и скрыться, никому не причинив вреда.
– Если так, то почему же ты испугалась?
– Все просто, – сказала Морин. – Я не знала, кто перед нами: пума, ягуар или кто-то еще.
И она рассмеялась, давая понять, что шутит. Вежливо посмеявшись вместе с ней, Быков сказал:
– Но впереди нас могут поджидать не только миролюбивые пумы. Ты не передумала, Морин?
– Как раз наоборот. Никогда в жизни не испытывала столь острых ощущений. Даже в постели с одним яростным афганцем.
