своими кошмарными ручищами…
Но – не вышло. Внезапно четырехрукий взмыл в воздух, легко, словно пушинка. И завис в метре над полом, беспомощно хлопая рыбьими глазами. Фыф посмотрел на него внимательно, словно художник, прикидывающий, что бы ему эдакое нарисовать.
И придумал.
Раздался жуткий треск, и я увидел, как мясо Повара стало отрываться от его костей крупными кусками. Один, второй, третий, четвертый. От плеч, рук, ног, обнажая окровавленные кости скелета.
Повар закричал. Неожиданно тонко, протяжно и жалобно. Наверно, это очень больно, когда от тебя отрывают плоть. Примерно так же, как когда отрезают. Я не жестокий человек, но тут – одобряю. Правильную ответку придумал Фыф. Долг платежом красен.
Крик оборвался. Через полминуты на полу цеха образовалась психоделическая картина – куча слегка дымящегося мяса, поверх которой лежал голый четырехрукий скелет.
– Так будет с каждым, кто попытается… – злорадно начал было Фыф, но фразу не закончил. Скривился и сказал: – Снайпер, давай, развязывай меня нахрен. Заколебался я стоять в кровище по самые яйца.
– Не льсти своим тестикулам, – заметил я, подходя ближе. – Крови там ниже колена. Меня б самого кто развязал. Пощупай ногой, там на дне тесак должен быть.
– Сам пощупай чем-нибудь, – посоветовал Фыф. – Своими тестикулами, например. Мне еще порезаться не хватало.
Препираться с вредным шамом времени не было. Я заметил, что корявый поставщик свежего мяса связал своего пленника довольно небрежно. Поэтому повернулся спиной к Фыфу и минуты за две вслепую распутал узел веревки, стягивающей его руки.
– Дольше провозиться не мог? – проворчал шам, скидывая путы. – Стой смирно, сейчас развяжу.
– А ментально не судьба была освободиться? – поинтересовался я, пока Фыф, негромко матерясь, развязывал сложные узлы Повара. – Я ж помню, как ты целый сарай силой мысли развалил.
– Так то ж сарай, – проворчал мутант. – Дурная работа, как из пушки жахнуть. А тут свои родные конечности. Если я по ним так хренакну, то вместе с ремнями и меня разнесет на куски. Наверно. Я не пробовал, просто так думаю. Всё, готово. Кстати, здоро?во, я тоже рад тебя видеть. Не расскажешь, что у тебя с харей произошло? Уж больно она мерзкая стала. Хотя и раньше была не очень. Если б не ментальный посыл, хрен бы я тебя узнал.
– На свою рожу давно не любовался? – поинтересовался я, растирая онемевшие запястья. – Потом расскажу, сейчас валить надо. В зале через коридор куча упырей ждут, когда из нас жаркое приготовят.
Когда в кисти вместе с неслабой болью вернулась чувствительность, я подхватил Фыфа под мышки и вытащил из колоды. На ее краю, свесив руки в кровавую ванну, лежал Тал, из перерезанного горла которого медленно и тягуче текла кровь. Всё-таки Повар успел резануть Итальянца по шее прежде, чем уронить нож.
– Чего уставился? – поинтересовался Фыф. – Кореш, что ли?
– Нет, – качнул я головой. – Просто хороший парень.
– Ну и чего он в Зону полез, если хороший? – поморщился мутант, которому после жестокой попойки явно нездоровилось. – В Зоне одни мутанты, уроды и подонки выживают, вроде нас. А хорошие дохнут как мухи. Не место тут для хороших. Ну чего, валим, что ли?
– Погоди, – сказал я. – Без снаряги и оружия недалеко мы свалим. Вот только понять бы, куда их сложили…
– Чо тут понимать-то? – со снисходительной ноткой в голосе сказал Фыф. – Твоя «Бритва» фонит так, что через три стены не ошибешься. Пошли, покажу, где чего…
Мы направились было к выходу из цеха, но внезапно в коридоре послышались тяжелые шаги.
– Какой-то серьезный урод сюда направляется, – сказал Фыф, наморщив лоб, что при наличии в нем хорошо развитого третьего глаза выглядело довольно необычно. Причем под его третьим глазом синел существенный фингал, что необычности добавляло изрядно.
– Один? – быстро спросил я.
– Один. Щас я его…
– Не надо, – сказал я, шагнул к колоде и, засучив рукав, сунул руку в кровь. – Знаю я твои «щас». Уже нашумели порядком. А нам по-тихому надо.
Я видел, куда упал нож Повара, и практически сразу выудил его за рукоятку. Блин. Скользкая от кровищи. Удержу ли?
Фыф стоял рядом, нагнувшись и пытаясь крохотными ладошками отжать пропитавшиеся кровью штанины. Камуфла на нем была та же самая, в которой я его видел в последний раз, – правда, порядком драная и грязная. Ну и пока мутант стоял согнувшись буквой «Г», я об его камуфлу нож и вытер. Можно было бы и об свою, конечно, но не хотел я вонять свежей кровью, словно только что зарезанный бык. Мало ли что предстоит впереди, а мутанты кровищу чуют за километр. И руку измазанную тоже об шама вытер.
Фыф разогнулся, посмотрел на меня всеми тремя глазами, включая подбитый, и тихо спросил:
– Слышь, сталкер, ты вконец охренел?
– Тихо! – сказал я, отступая к стене. Шаги в коридоре приближались. – Ложись на пол.
