неподвижно сидела, зажав руками рот. Она не знала, что делать, и боялась выйти и подойти к оленю, и уехать тоже не могла. Она просто сидела в машине и плакала. И я помню едкий рвотный запах, который наполнил салон. Запах страха, истерики и отчаяния…
В этот раз к горлу тоже подступила тошнота – резкая, неудержимая. Рот наполнился слюной настолько, что мне пришлось ее сглатывать. Две фигуры у открытого окна шевельнулись, и я закусила губу до крови.
Боунс – в одних пижамных штанах (я сняла с него футболку перед сном) – застыл на месте, как околдованный. Мышцы играли на татуированной спине, отчего казалось, что звезда-ангел ожила. Он дышал так шумно, как будто из комнаты выкачали кислород, и не сводил глаз с женщины. Воплощение моих ночных кошмаров, она стояла рядом с ним – близко-близко. Тонкая, вытянутая в струну, в темном платье, которое висело на ней мешком. Но, вопреки нелепой одежде и болезненной бледности, Лилит выглядела как божество с античной фрески. Яркое золото волос растеклось по плечам, руки – пустые, легкие, безоружные – вытянулись вдоль тела. Лицо такое юное, такое дьявольски красивое…
– Уходи, Скай, – говорит Боунс, не глядя на меня, и я едва узнаю его голос. Он такой низкий, такой глубокий.
– Что? – Я издаю звук, больше похожий на писк насекомого, чем на человеческий голос. И с усилием повторяю громче: – ЧТО?
Боунс смотрит на Лилит таким взглядом, значение которого я бессильна себе объяснить. Что за выражение в его глазах? Предвкушение? Возбуждение? Одержимость? Я делаю шаг назад, и щенок, вертящийся у моих ног, громко взвизгивает. Это галлюцинация… Меня подстрелили в аэропорту, и я лежу на холодном полу в предсмертной агонии. Это не может быть правдой!
– Ты плохо слышишь? – взрывается Боунс, разворачиваясь ко мне всем телом. Он выглядит угрожающе, и эта угроза адресована МНЕ. – Уходи!
– Тебя, что, накачали дурью? – вздрагиваю я. – Боунс, ты же… Мы же… На берегу… Я люблю тебя!
Лилит смотрит на меня из-за его плеча с сожалением и насмешкой. Ее рука ложится ему на плечо, и он тут же накрывает ее ладонь своей.
В этой комнате творится что-то, чего мне никогда не понять. Она полнится напряжением. Высоковольтным электричеством. Демоническими, непостижимыми, всепоглощающими чувствами, по сравнению с которыми мои собственные – это жалкая человеческая пародия, слабая подделка.
– Если хочешь, чтобы я ушла, тебе нужно всего лишь убить меня! – кричу я.
– Останься, если хочешь, – произносит Лилит. Без злости, без презрения. Даже как-то по-доброму. – Гарри не будет против, правда? Она просто посмотрит, как сильно ты по мне скучал.
– Проклятье! – орет Боунс, надвигаясь на меня. – Выметайся, черт бы тебя побрал!
Я отшатываюсь и падаю навзничь. Моя голова ударяется об пол, но Боунс даже не смотрит на меня. Баунти лает, как бешеная. В коридор вбегают вооруженные люди в пижамах.
– Не стрелять никому, – спокойно говорит Боунс. – Просто заберите ее отсюда.
Я не сразу понимаю, что он говорит обо мне. Я отказываюсь это понимать! Боунс поднимает руку, и его пальцы касаются щеки Лилит. Он словно не видел ее тысячу лет и теперь хочет рассмотреть получше. Убедиться, что она реальна. Я смотрю на это движение, как завороженная. Смотрю и вою, вою…
– Нет! Нет! Я не уйду! – визжу я.
– Забирайте ее – и все вон! ЖИВО! – орет Боунс.
И никто не смеет перечить ему. Никого не волнует, что здесь в этом доме – она. Посторонняя, чужая, непрошеная. Меня хватают под руки и волокут прочь. Я цепляюсь руками за дверной косяк, сдирая с пальцев кожу. Боунс разворачивается к Лилит, потеряв ко мне всякий интерес, и она тянется к нему, она обвивает его шею руками, а он не возражает. Она кажется совсем крохотной рядом с ним и такой уязвимой. Она смотрит на него из-под длинных ресниц, гладит руками его лицо и прижимается к Боунсу всем телом. Последнее, что вижу, – их сближающиеся головы, их приоткрытые губы, его руки, впивающиеся в ее предплечья… А потом дверь захлопывается. С глухим стуком. Так захлопываются крышки гробов.
– Боунс! ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! – надрываюсь я. – Это она охотится на меня! Это она убила Саймона! Это она отправила меня в лапы насильнику, ему на потеху! Насильнику, которого ты грозился ради меня убить! Оушен! Гарри! Сэм!!!
У него столько имен, но он не откликается ни на одно из них.
Среди тех, кто тащит меня к выходу, я узнаю мистера Оушена. Старик молчит и быстро тянет меня к выходу.
– Что вы делаете?! Отпустите меня! Что, что здесь происходит?!
– Я не знаю, что происходит, о'кей?! – отвечает Брайан. – Но если он требует, чтобы тебя здесь не было, то тебя здесь не будет! Коннор, Оливер!
Меня быстро выводят из дома. Кто-то сует мне в руки пакет с одеждой. Потом меня быстро заталкивают в машину и заводят мотор.
А ведь нам до седьмого оставалось всего одно небо…
Где Скай Полански?
Нигде.
Меня и правда больше нет. На заднем сиденье несущейся по дороге машины лежит моя оболочка. То, что от меня осталось. Внутри я взорвалась, вспыхнула и сгорела. Нервный хохот раздирает мне грудь: это та же машина, в которой мы с Боунсом занимались любовью всего несколько часов назад.
