дольше – я начинаю задыхаться. Особенно если песня невеселая…
– Идем, – сказал он. Я встала с его коленей, он поднялся следом и взял меня за руку. – Меня Скай тоже режет без ножа.
Я пошатнулась от изумления и машинально схватилась за спинку стула, чтобы не упасть. «Что он сказал?!»
Ничего не заметив, Боунс повел меня на улицу, в сад. Я шла за ним на ватных ногах.
– Таким, как Скай, это дано от бога, – заметил он.
– О чем ты? – пробормотала я, глядя на него во все глаза.
– Вокалистку «Морчибы» зовут Скай Эдварде, – пояснил Боунс. – Что с тобой? Ты такая бледная.
Я нервно рассмеялась. Подумать только, этот человек предложил мне выйти за него, и я согласилась. А ведь он даже не знает моего настоящего имени.
– Все в порядке. Знаешь… – Я снова заглянула в его глаза, серые, цвета шторма или предгрозового неба и проникающие в самую душу. – Я должна уехать сегодня. Уже поменяла дату вылета, вечером у меня самолет.
Боунс напрягся. Рука, ласкающая мое запястье, замерла.
– Я вернусь так быстро, как только смогу. Эта поездка не займет дольше двух дней. Даже вещи забирать не буду, полечу налегке.
– Ладно, – наконец проговорил он, притягивая меня к себе. – Расскажешь зачем?
– Да. Как только вернусь.
– У тебя там где-то бывший, которому ты хочешь в лицо объявить, что выходишь замуж? – рассмеялся Боунс.
– Нет, это просто связано с работой, – увильнула я.
– Если начальство не дает тебе покоя и выдергивает из отпуска, можешь послать их к черту. Твой муж может обеспечить тебе роскошную, праздную жизнь – так им и скажи!
– Так и скажу.
Я обняла Боунса за шею и начала целовать его так, словно поцелуев можно было набрать впрок. Словно такое счастье можно накопить, как тепло, как солнечную энергию. А потом нас прервали. Телефон Боунса завибрировал, и он отстранился от меня, прижимая к его уху.
Я надеялась, что разговор будет коротким и мы снова вернемся к тому, на чем закончили, но зря. По-видимому, произошло что-то важное. Даже не знаю, почему мне так показалось. Может быть, по тому, как крепко пальцы Боунса сжимали телефон. Или по тому, как быстро запульсировала жилка у него на шее.
– Узнай, кто, – коротко сказал он и раздраженно прибавил: – Тебе нужно мое благословение, что ли? Просто выясни это.
Я выпустила его руку, решив погулять по саду, пока он разговаривает, но Боунс не дал мне уйти. Сжал мою ладонь и одним губами сказал: «Останься».
– Не важно, сколько времени это займет. Просто узнай, кто внес этот гребаный залог.
– Что-то стряслось? – спросила я, как только Боунс спрятал телефон в карман.
– Нет, это просто связано с работой, – передразнил меня он.
– Эй, голубки! – окликнула нас с балкона Фиона. – Мои блины требуют новых ртов! Эти слабаки говорят, что уже наелись. А у меня теста еще три кастрюли!
– Начинай оклеивать стены, Фиона! – скомандовал Боунс.
Я смотрела, как ушла вниз земля за иллюминатором, и прижала лоб к холодному стеклу. Где-то там, среди миллиона сияющих огоньков, наверняка есть и машина Боунса, которую он только что выгнал с подземной парковки аэропорта и теперь повел обратно, в Саймонстаун…
Мои губы все еще горели от его поцелуев: мы провели в машине полчаса прежде, чем наконец смогли распрощаться. Я попросила его не провожать меня до стойки регистрации, и он подчинился. Не хотела, чтобы он узнал мое имя и что я лечу бизнес-классом. Не желала плакать на людях, прощаясь с ним. Хватит слез. Сожми всю волю в кулак, Полански, сказала я себе. Уеду с улыбкой и с улыбкой вернусь. Глаза предали меня только однажды, когда Боунс снял с себя крестик на цепочке и надел мне на шею.
– Я не верю в талисманы, но пусть он будет с тобой, – сказал он.
Я повертела в пальцах крестик и прочла вслух имя, выгравированное на металле:
–
– Могу сказать одно: ты бы ей понравилась, – вздохнув, ответил Боунс.
– Уж я бы постаралась, – пробормотала я. – Только если она не твоя бывшая. Тогда мы бы вряд ли поладили. Я бы вызвала ее на дуэль и, несомненно, победила. Теперь, когда ты научил меня снимать пистолет с предохранителя…
– Я люблю тебя, ты знаешь это? Ох.
Я втянула голову в плечи. Он еще не говорил мне это. Точно не говорил. «И я тебя», – должна была сказать я, но смолчала. Меня что-то остановило.
