Когда дали сигнал, противовес сработал нормально. Я это понял, потому что звук, который он издавал в тот момент, был правильным. И все же что-то пошло не так. В тот момент, когда Арлекин коснулся люка головой, тот не открылся плавно, как должен был. Раздался удар и такой звук, будто что-то рвалось, обломки «звезды» разлетелись во все стороны, и часть из них полетела на сцену. А вместе с ними летела разноцветная, сверкающая фигура, которую все мы знали.
Но почему-то Арлекин летел не так, как обычно. Он выглядел прямым, но лишенным обычной гибкости. Ноги его не двигались, и, взлетев высоко, – хоть и совсем не так высоко, как всегда, – он как-то перевернулся и приземлился на бок. Зрители закричали, а все стоящие за кулисами актеры и рабочие выбежали на сцену и окружили Мортимера – некоторые в своих сценических костюмах, а другие уже переодетые в обычное платье. Человек в блестках лежал неподвижно.
Громче всех закричала миссис Холидей, и она первой подбежала к тому месту, где он… оно… лежало. Старина Джек бежал следом за женой и подхватил ее, когда она падала. Я успел это увидеть, потому что потом занялся обломками люка; к тому моменту вокруг трупа столпилось достаточно людей, а зрители из партера прыгали в оркестровую яму и карабкались на сцену.
Мне удалось собрать кусочки до того, как все эти люди хлынули на сцену, и я заметил, что на некоторых обломках имелись глубокие царапины, но мне хватило времени только бросить на них взгляд. Я накрыл дыру сценическим боксом, чтобы никто не попал в нее ногой. Случись такое, и человек самое меньшее сломал бы ногу, а если бы кто-то провалился в дыру, то все было бы еще хуже. Среди прочих я нашел странного вида кусочек стальной пластинки с загнутыми краями. Я понимал, что это не деталь люка, но она откуда-то там появилась, поэтому я положил ее в карман.
К этому моменту вокруг тела Мортимера собралась толпа. Никто не сомневался, что он мертв, – одной позы было достаточно. Все его тело было странным образом изогнуто, одна нога сложена вдвое под ним, а пальцы торчали не в ту сторону. Но хватит! Нельзя описывать подробно мертвое тело… налейте мне кто-нибудь еще капельку пунша.
Вокруг миссис Холидей, которая лежала чуть в стороне, возле кулис, куда отнес ее муж, тоже собралась толпа. Бедняжка тоже выглядела как покойница, потому что была такой же белой и неподвижной и казалась такой же холодной. Старина Джек стоял возле нее на коленях и растирал ей руки. Очевидно, он испугался за нее, потому что и он тоже был смертельно бледен. Тем не менее он не потерял голову и собрал вокруг себя своих рабочих, а потом оставил жену на попечение миссис Хоумкрофт, костюмерши: она как раз подоспела к этому моменту. То была ловкая женщина, которая умела действовать быстро. Она заставила одного из мужчин взять миссис Холидей на руки и отнести в гардеробную. Я потом слышал, что, доставив ее туда, костюмерша выгнала всех, кто шел следом – и женщин, и мужчин, – и сама занялась Лу.
Я положил куски сломанного люка на сценический бокс и велел одному из наших парней присмотреть, чтобы никто их не трогал, так как они могут понадобиться. К тому моменту появились полицейские, дежурившие перед театром, и так как они сразу же позвонили своему начальству, то начали приходить всё новые. Один из них взял на себя заботу о месте, где находился сломанный люк, и, когда он узнал, кто поставил на него бокс и положил сверху обломки люка, он послал за мной. Другие полицейские унесли тело на склад реквизита – эта комната была больше, со скамейками, и она запиралась. Двое встали у двери и никого не впускали без разрешения.
Тот полицейский, который занимался люком, спросил у меня, видел ли я, как произошел несчастный случай. Когда я сказал, что видел, он попросил его описать. Не думаю, что он был высокого мнения о моих способностях описывать что-то, потому что вскоре перестал об этом расспрашивать. Потом он попросил меня показать, где я нашел обломки люка, а я просто ответил: «Господь с вами, сэр, не могу сказать. Они были разбросаны повсюду. Мне пришлось их собирать под ногами людей, которые бежали со всех сторон».
«Ладно, мой мальчик, – сказал он тоном, очень добрым для полицейского. – Не думаю, что тебя побеспокоят. Там было много людей, как мне говорили, мужчин и женщин, которые стояли рядом и видели все, что случилось. Они и дадут показания в суде».
Я был в те дни тщедушным мальчишкой – впрочем, я и сейчас не гигант! – и, наверное, полицейский решил, что нет смысла делать свидетелями детей, когда у них есть много взрослых. Потом он сказал что-то насчет меня и дурдома, уже не так по-доброму, нет, и это было не очень-то умно с его стороны, потому что я замолчал и больше не сказал ни слова.
Постепенно от публики избавились. Некоторые ушли и отправились пропустить стаканчик до того, как закроются пабы, а заодно и обсудить происшествие. Мы, оставшиеся, и полицейские тоже, выдохлись. Потом, когда полиция взяла на себя руководство и расставила своих дежурных на всю ночь, пришел чиновник от коронера и увез тело в городской морг, где полицейский доктор сделал вскрытие. Мне же позволили уйти домой. Я так и сделал – с радостью, – когда увидел, что все успокоилось. Мистер Холидей тоже увез жену домой в экипаже, и хорошо сделал: миссис Хомкрофт и другие добрые души влили в нее столько виски, бренди, рома, джина, пива и мятной настойки, что она бы, по-моему, не смогла идти, даже если бы постаралась.
Раздеваясь, я почувствовал, что что-то оцарапало мне ногу, когда я снимал брюки. Это оказался кусок стальной пластинки, который я подобрал на сцене. Он имел форму морской звезды, но с короткими лучами. Некоторые были загнуты вниз, остальные вытянуты прямо. Я стоял, держа ее в руке, и гадал, откуда она взялась и для чего была предназначена, но не мог вспомнить ничего подходящего во всем театре, где могла бы использоваться такая штука. Еще раз внимательно рассмотрев ее, я увидел, что края лучей заточены и ярко блестят, но мне это не помогло, поэтому я положил пластинку на стол и решил взять с собой утром: может, кто-то из ребят знает. Потом выключил газовую лампу и лег в постель – спать.
Должно быть, я сразу увидел сон, и этот сон, вполне естественно, был об ужасном происшествии. Но, как и все сны, он оказался несколько спутанным.
