15
– Но что подумает Фи, когда вернется и увидит, что цепь повесили на место?
– О, это будет нам только на руку, – Том обернулся и положил руку на спинку своего кресла. – Он подумает, что преподобный пришел сюда после того, как ему сообщили о попытке взлома, проверил помещение и снова его запер. Когда он так решит, то будет абсолютно уверен, что пришел сюда первым. А значит, он будет не так внимателен.
Мы снова стали ждать.
16
Я сидел в напряженной полудреме. Глаза мои были открыты, и я не спал, но в ушах звучали голоса, находившиеся за пределами слышимого. Кто-то описывал, как видел у потухшего костра расчлененного надвое голубоглазого младенца. Мужчина сказал, что догонит меня через день-два. Я видел все, сказал другой голос, я видел под огромным деревом моего погибшего товарища и вождя его команды. Они сказали мне продолжать, продолжать, продолжать.
Голоса звучали и затихали, из темноты перед глазами складывались причудливые картины.
Кто-то заговорил о звоне цепи. Звон цепи был очень важен. Неужели я не слышу, как звенит цепь.
Голоса снова слились в сумасшедший гул, от которого до этого отделились, темнота стала однородной, а я выпрямился в кресле и услышал с аллеи бряцанье цепи, которую вынимали из скоб. Я бродил вдоль границы между сном и бодрствованием довольно долго, по меньшей мере час, а может, и два. Во рту у меня пересохло, а взгляд никак не фокусировался.
– Ты спал? – спросил Том.
– Тише, – сказал я.
Конец цепи со щелчком вылез из скобы.
– Вот оно, – сказал Том.
Мы сползли с сидений и стали слушать, как открывают ключом замок. Дверь в аллею открылась и закрылась, пришедший сделал несколько шагов. В щелях за дверью появился желтоватый свет, который тут же исчез – пришедший отошел от двери.
Мы с Томом переглянулись.
– Будем ждать или пойдем за ним?
– Тебе разве неинтересно, что он будет делать внизу?
Я посмотрел на Тома.
– Очень хотелось бы узнать.
– Но он услышит наши шаги по лестнице.
– Нет, если мы спустимся по деревянной лестнице из кабинета. Там мягкие старые ступеньки. Помни: он уверен, что здесь больше никого нет. – Том встал и бесшумно двинулся вперед. Я чуть не наткнулся на него в дверях. Он сидел, согнувшись, на подлокотнике крайнего кресла.
– Что ты делаешь? – удивился я.
– Снимаю ботинки.
Я нагнулся и стал расшнуровывать кроссовки.
17
Мы вышли в фойе и прошли мимо церковного оборудования к двери в кабинет. Я прошептал, что кто-то может услышать, как мы отпираем его.
– Я позабочусь об этом, – успокоил меня Том. – Он развернул набор фон Хайлица, но вытянул оттуда не только ключ, а еще тонкий металлический стержень, напоминающий зубочистку, и маленький кусочек черной материи.
