Квадратный участок опоясывало по сторонам деревянное строение, разделенное перегородками на небольшие комнаты с такими хлипкими дверями, что их вполне можно было заменить на пеньдельтюр.
Сверху шел еще один ярус, так сказать, второй этаж, на который вела шаткая деревянная лесенка. Там же, под лестницей, обнаружилось небольшое помещение без двери и с дыркой в земле.
— Санузел, — пояснил хозяин.
То есть попросту открытый туалет.
— А помыться у вас есть где? — решилась задать вопрос. Фомка все это время упорно молчал и мало реагировал на происходящее. У меня даже закралось подозрение, что с момента прибытия он не прекращал спать, пусть и с открытыми глазами.
— Могу налить воды в тазик, — с видом великомученика ответил хозяин.
— Что вы, не хочу вас утруждать, — поспешила я отказаться, — как-нибудь обойдусь.
— Женское крыло у нас здесь, — показал на первый этаж владелец постоялого двора, — а мужское вон там, — он махнул вверх. — Ваша комната, — указал мне на низкую дверцу. — А вас я провожу, — обратился к Фомке. — Нужно подняться по лестнице, комната в самом дальнем конце коридора. Большая часть апартаментов уже занята.
Я проводила удаляющегося напарника тоскливым взглядом и направилась к своему временному жилищу. Внутри все оказалось еще проще, чем снаружи: деревянная скамья с поднятым изголовьем, которое, судя по высоте, призвано было заменить подушку, и расстеленная циновка. Стол, приколоченный к стене с одной стороны, с другой опирался на две палки, рядом — колченогий стульчик.
Отужинать хозяин не предложил, напротив, заявил, что кухня уже не работает и придется дождаться завтрака. Потому пришлось растянуться на циновке и попытаться уснуть. К этому моменту я уже достаточно устала, и сил практически не было не то что на споры, даже на уговоры.
Когда начала проваливаться в глубокий сон, жуткий грохот прямо над моей головой заставил подскочить на жестком ложе. Протерев глаза, взглянула вверх — потолок буквально ходил ходуном, и со второго этажа доносился ужасный треск.
— Ломай перегородки, мужики. — Раскатистый бас прозвучал так громко, словно говорящий находился рядом. — Тащи наливку, братки.
Я застонала в голос. Ну неужели этой ночью не удастся поспать хотя бы несколько часов? Голова гудела, тело болело, каждая косточка ныла и требовала хоть немного, хоть самую малость животворящего сна. Однако никому, кроме меня самой, до этого не было ни малейшего дела.
Буйство наверху продолжалось уже второй час, когда я не выдержала. Если бы Фомка находился рядом, попросила бы его разобраться, но будить измученного не меньше меня сыщика ужасно не хотелось.
Ведь могут туристы войти в положение бедной уставшей девушки и согласиться вести себя чуть-чуть потише? Мне много не надо, всего лишь чуточку, чтобы заснуть мертвым сном.
Дотащив свое бренное тело до второго этажа, я остановилась на деревянной террасе напротив двери, за которой раздавались смех и убойные вопли. Решив, что тихий стук не привлечет ничьего внимания, с ноги распахнула незапертую хлипкую створку, которая поддалась мгновенно. Застыв снаружи, нацепила на лицо вежливую улыбку.
Внутри внезапно замолчали.
— Видали, мужики, — раздался знакомый бас, — дверь сама открывается.
— Это Черный инквизитор, — поддержал его кто-то более тонким голосом.
— Да наврал индюк-хозяин, — опроверг эту мысль бас, — сии истории для лошпетусов, а мы не такие.
Скрип отодвигаемого стула сменился звуками тяжелой поступи, и в дверном проеме возникла коренастая фигура бритоголового парня в цветастой рубашке с распахнутым воротом и в шортах, разрисованных заморскими пальмами.
— Э-э-э, — выдал обладатель раскатистого баса, после чего кинул взгляд через плечо и уточнил, — кто мамзель в нумера заказывал?
— Прошу прощения, — я поспешила исправить возникшее недоразумение, — я не мамзель, я ваша соседка снизу. Алена.
С вымученной улыбкой протянула руку. С такими вот элементами за неимением силы иногда срабатывает вежливость. Редко, конечно, и очень иногда, но я понадеялась на удачу.
— Быдлянтий, — представился элемент, смачно харкнув на пол.
— Приятно познакомиться. — Скулы уже сводило от желания зевнуть, а зверское настроение, спровоцированное недосыпанием, потихоньку набирало силу, норовя превратить улыбку в оскал.
— Угу, — рассматривал меня Быдлянтий, — заходи, раз пришла.
— Разбежался! — Это слово вырвалось как-то само собой вместо более вежливого варианта.
— Чего? — не понял элемент.
— Приезжие вы, говорю? Из Небоскребии? Отдохнуть нагрянули, поразвлечься?
— Ну… — Быдлянтий оперся о дверной косяк, а его взгляд прочно приклеился к желтому топику.
— Нагрянуть нагрянули, а правил не знаете. Нельзя здесь шуметь, — я понизила голос, придав ему зловещести, — древнее поместье и все
