и Шолохове. Одна из женщин – та, что выдыхала – прибавила:
– Мне кажется, с Катей на прошлой работе плохо обошлись, несправедливо. Ну, знаете, бывает. Она не любила вспоминать.
– А вы часто общались с нею? Дружили?
Женщина кивнула. Она была темноволосая, большеглазая, астеничная. Ей перевалило за тридцать не так уж давно, и многочисленные морщинки на лице выдавали вспыльчивость, эмоциональную неуравновешенность. Пожалуй, эта женщина склонна орать на учеников и нервно курить во время перемены.
– Это Галя… Галина Витальевна, учительница физики, – пояснила завуч. – Катя доверяла ей.
– Галина Витальевна, а с вами Катя не делилась своими переживаниями, бедами? Возможно, рассказывала что-то на прошлой неделе?
– Ничего, – сухо, как-то по-беличьи щелкнула Галя. Стало ясно, что она еще не простила умершей подруге этого молчанья. – В понедельник и вторник ее на работе не было, я позвонила, а она только буркнула что-то, мол, нездоровится, нет сил, в четверг выйду.
– Прежде Катя жаловалась на здоровье? Или, допустим, на депрессии?
– Да нет… – сказала Галя.
– Ну, как сказать, – вдруг вставила другая учительница.
– С коллегами Катечка не была очень открытой, – пояснила Ирина Федоровна. – Она не замыкалась в себе, но и делиться проблемами, переживаньями не считала допустимым. Видите ли, молодой человек, в ней было внутреннее достоинство, которое не позволяло этого.
– Катя, бывало, печалилась или впадала в задумчивость, – сказала Галя, чуть покосившись на завуча. – Но депрессии – это нет. Она не из тех, кто станет депрессовать из-за мужиков.
Завуч покосилась на нее в ответ. Они так изощренно вкрадчиво гнули разные линии, что я позабавился этому.
– Ирина Федоровна, еще вопрос. Вы сказали такое слово «заставило» – Катю нечто заставило покончить с собой. Поясните, Ирина Федоровна, – я глянул при этом в глаза Гале, призывая ее не перечить, – почему вы использовали такую фразу? Вы предполагаете, что некая сила принудила Катю?
– Видите ли, молодой человек, самоубийство суть отклонение от нормы, противное природе. На это идут люди, либо психически ненормальные – а я уверена, что Катя таковой не была – либо…
– Те, кого заставили?
– Те, кто не выдержал силы, довлеющей над ними.
Она скрестила руки на груди – вполне красноречиво. Я поднялся:
– Большое спасибо вам всем за помощь. Премного благодарен вам, и вновь приношу свои соболезнования.
Они попрощались, я направился к двери, но задержался и спросил:
– Еду машиной в направлении центра. У вас ведь рабочий день уже оканчивается. Не хотите ли, чтобы я подвез вас?
Поочередно посмотрел в глаза каждой, лично адресуя свое предложение. На Галиных зрачках задержал взгляд чуть дольше, и она кивнула:
– Да, меня до метро, будьте добры!
В машине Галя бросила сумку назад и расположилась вполоборота ко мне, сразу настроившись на разговор. Я не мучил ее паузами и спросил, едва тронувшись с места:
– Она у вас набожная, завуч эта?
– Как паровоз!
– В смысле?
– Старая, железная, упрямая. И ничего перед собой не видит, кроме рельс.
– И Катю презирает за самоубийство?
– Еще бы! Но при этом в голове у нее разлад: мол, как это, такая чудесная женщина, педагог, потенциально мать – и вдруг такой грех! Просто-таки пятно на мировоззрении. – Галя подмигнула. – Вы бы лучше намекнули, что, возможно, это было убийство – тогда бы Ирина вам все за милого душу выложила.
– Я не рассмотрел ее так быстро, виноват. А есть что выкладывать?
Мы вывернули на проспект, Галя опустила стекло, взяла сигарету из пачки и только тогда спросила:
– Курить в кабине можно?
– Легко.
– Вы будете?
– Мне не стоит – сбивает интуицию.
Она кивнула и затянулась. Сообщила:
– У Кати был хахель. Вы знаете?
– Сергей Карась?
