– Ага.
– Довелось общаться с этим субъектом.
– И что вы о нем думаете?
Вообще-то, мне не следовало позволять ей перехватить инициативу, но Галя явно спрашивала лишь затем, чтобы после высказать собственное мнение.
– Думаю, что он мягкотел, слабоволен и труслив. Этакий мелкий человечек из чеховских рассказов.
– А то, что он скотина порядочная, вы заметили?
– При мне не мычал и не хрюкал.
Брюнетка фыркнула.
– Он ей цветы носил. Каждый второй день встречал после уроков. Уроки, видите ли, кончаются в три, а жена его работает в «Караване» до девяти. Образуется, так сказать, зазорчик.
– Жениться обещал?
– Х-хо! – Она темпераментно выдохнула дым. – Позволю себе фамильярность: еще спросишь, начальник! Карасик этот ей плел, что, мол, Катя ему – только и света, что в оконце. И жена у него, мол, только пока удобный момент не настал для развода, и все такое.
– Галя, вы заметили, когда Катерина наскучила Сергею?
– Заметила.
– Месяцев шесть назад?
Галя поглядела на меня с уважением.
– Да, в ноябре.
– Кате сказали?
– Конечно.
– А она? Не поверила?
– Поверила. Но сказала: что ж, пусть так. Все рано или поздно кончается.
– Почему они не расстались тогда?
– Он трусил. Вы верно заметили: мелкая душонка. А потом все-таки бросил. Мне жаль только… – придержала… – Жаль, что она не поделилась со мной. Болью, горем. В апреле мне было показалось, что Катя уже не переживает из-за него, даже радостной выглядела. Если бы я знала, как ей плохо, то…
Остановились на светофоре у Московской, и я сказал:
– Галя, я вас расстрою, а может, утешу. Катерина покончила с собой не из-за Сергея. И уж тем более, он ее не убивал. В этом нет сомнений.
– Не из-за?..
– Нет. Из-за кого-то другого. Или чего-то. Она пережила расставание с любовником, и почти успокоилась, а потом жизнь ударила чем-то еще.
– Чем?
– Ищу.
– Она ничего не говорила… Ну совсем ничего. Я была уверена: этот Сергей – единственная ее беда. В остальном Катька цельный была человечек… Хорошая.
– Не сомневаюсь.
Мы остановились у метро. Я протянул свою визитку и попросил номер телефона. Галя назвала. Спросила:
– Вы позвоните, только если будут еще вопросы по делу?
– Только если будут.
– А жаль… – сказала она и вышла.
По дороге домой я ясно понял две вещи.
Первое. Когда-то – возможно, в юности, а может быть, в первом браке – мужчина причинил Кате боль. С тех пор ее защита развилась и окрепла. Механизм проекции отметал сомнения, чувство вины, стыда: виноват всегда мужчина, ни кто другой. Неосознанное отрицание делало невозможным брак и длительные отношения. Недаром любовником стал именно Сергей. При всем своем малодушии он имел важное достоинство: был женат. Это надежно защищало Катю от опасности связать с ним остаток своих лет. А отсюда следует, что мужчина вряд ли пробил бы столь прочную защиту. Не любовь и не отношения привели к самоубийству.
Второе. У Кати не было никаких видимых причин покончить с собой. Это значит, что была причина, неизвестная никому – притом весьма и весьма весомая.
20 мая
