Мы не виделись с Мариной девять лет – это не вполне точно. Строго говоря, наша последняя встреча состоялась семь лет назад – спустя неделю после того, как окончилась ее учеба.
Тогда мы провели вместе час. С моим уровнем подготовки все можно было понять за пять минут, с уровнем Марины – за минуту. Однако мы терпеливо зашли в кафе и старательно общались, пока ждали заказа, пока пили свои капуччино и жевали чизкейки – крохотными кусочками, без никакой спешки.
Верно ли то, что я сбежал от нее? Испугался вопиющей пропасти, возникшей между нами? Испугался Марининого совершенства? Она была безукоризненно целостна, здорова, радостна, полна жизни и энергии, будто внутри нее – крохотное солнце. А я знал ее достаточно, чтобы ощутить разницу между прежней и нынешней. Энергичною она была всегда, но прежде в глубине ее души я чувствовал трещину, конфликт, напряженную тревогу. Вечный спор с собою: «Нормальна ли я?.. Что собою представляю?.. Где мое место?.. Поймет ли меня кто-то?.. Полюбит ли?..» В кафе за чизкейками я больше не чувствовал этого. Марина ни в чем уже не сомневалась. Она верила в себя, как иные верят в бога. «Я нормальна? Конечно, нет! Я – совсем иного сорта! Где мое место? Где только захочу. Любовь? Меня полюбит всякий, стоит мне щелкнуть пальцами». Да, это было страшно. Да, после той встречи я больше не звонил ей. Формально, это я ушел от нее. Но по правде…
Когда прощались, у меня было ясное ощущение: именно Марина не хочет меня видеть. Не я – ее, а она – меня. Ушла искать фигуру, достойную ее?.. Просто позабыла меня за два года?.. Или, глядя мне в глаза, ждала увидеть отражение богини, а увидела тень чудовища?.. Или самое простое: любовь – для равных.
К слову, именно в ту встречу я узнал, что Марину ждет работа в Министерстве Иностранных Дел. Непосредственное участие в переговорах, противодействие манипулятивным методикам. Иными словами, защита делегации от чужих пситехников.
Я же рассказал о своей работе в прокуратуре. И новая усовершенствованная Марина сказала: «Круто, завидую!», хотя старая воскликнула бы: «Боже, какой абсурд! Давай, я украду тебя оттуда!..» Ведь это действительно был абсурд. Никогда я не представлял себя в следственных органах. Всем нутром я – ученый. Кто же еще?.. Но после выпуска следовало пройти обязательную стажировку, и меня распределили в Голосеевский отдел пситехэкспертизы. Там я подружился с Димом и… словом, так получилось, что уходить уже не захотел.
А теперь Дим мертв. Я же просыпаюсь в отельчике на окраине Винницы, где остановился под чужим именем. При регистрации у меня спросили паспорт, и я показал, и администратор все равно вписал в журнал названное мною ложное имя. Легко скрываться от полиции, если ты – пси- тэ.
Проснулся же я потому, что белая королева Марина уселась прямиком на мое бедро всей массой отнюдь не худенького тела. Я ойкнул – не сказать, что от восторга. Марина радостно воскликнула:
– О, ты уже проснулся! Чудесно! Вот, хотела тебе показать – гляди.
Она сунула мне фотокарточку с детьми – ту, что была в сигаретной пачке. Я спихнул Марину с моей ноги и протер глаза, чтобы рассмотреть фото.
– И что?..
– Видишь, рядом с Чертковым стоит девочка – высокая, темненькая?
– Ага.
– Она ему нравилась. Видишь, он стоит чуть кособоко – левое плечо напряженнее правого, словно боится к ней прикоснуться. Но смотрит не в камеру, а немножко косится влево – в сторону девочки. Внимание на ней, но тронуть ее страшно – что это, как не детская влюбленность? А? Правда, правда?
– Если тебе некуда девать энергию, принеси чаю, что ли… – проворчал я. – В идеале, с шоколадкой. А что до влюбленности, не сомневаюсь, что так и есть. Я заметил это дело еще на копии фото.
– Лааадно… – протянула Мариша и надула губы, но за чаем все-таки пошла. Правда, тут же вернулась.
– А с девочкой тоже заметил? Заметил?
– Что не так с девочкой?..
– По-твоему, она его любит?
– Конечно, нет. Ей до него нет дела.
Ответил автоматически, не всматриваясь. Мариша победно усмехнулась, и я получше пригляделся к девочке на фото. На самом деле, нечто скрывалось под равнодушием этой темненькой – почти неуловимое. Она отлично играла: вежливо улыбалась в камеру, стояла спокойно, глядела открыто… Но можно было заметить: ее внимание на полградуса сдвинуто вправо, к Черткову.
– А может, я и ошибаюсь… Она что-то прячет от него… или к нему. Не факт, что симпатию, но нечто есть. И, надо сказать, умело скрывает.
– Вооот! Теперь ты заслужил чай.
Она взялась за телефон, чтобы сделать заказ. Я подтянул к себе прозрачный пакет с ошейником, что лежал на тумбочке между кроватями. Если упустил деталь но фото, то нужно внимательней приглядеться и ко второй улике. Черный кожаный ошейник с электрошоком. Шоковое устройство, кажется, великовато: выпирает как-то уродливо. Я не разбираюсь в электротехнике и понятия не имею, каков должен быть размер такого девайса… Но имею представление о хозяйках небольших собак, вроде спаниелей или терьеров. Такие животные всегда ухожены, вымыты, вычесаны; их водят к парикмахерам, покупают им пестрые жилеточки; при взгляде на такую собачку полагается всплеснуть в ладоши от восторга, округлить губки и прошептать не то «ми-ми-
