выглядела притягательно, словно уникальная экзотическая ценность. Но если она из инкубатора ГРУ, то в эту ловушку лучше не лезть. Быть убитым любовницей в собственной постели, да еще после того, как выжил в таком кошмаре, Брилёв не хотел. И поведение ее недавних спутников наводило его на сложные размышления.
Потому что и Снегирёва, и Порфирьев выглядели подозрительно. Снегирёва жила на работе во всех смыслах этого слова. Вместо роскошного люкса на первом уровне осталась жить в каморке для отдыха дежурных врачей. Это было бы объяснимо, не будь у нее выбора, но как раз у Снегирёвой, в отличие от ее малополезных подруг, выбор был. Ладно, допустим, это можно списать на ее постоянную занятость. Строительные бригады выходили на поверхность каждую смену и проводили там в среднем пять часов. До окончания цикла антирада людям оставалось два – два с половиной часа, этого времени не хватало для оказания полноценной медицинской помощи десятку человек при наличии трех биорегенераторов. Поэтому Снегирёва лично проводила ускоренную детоксикацию половине смены, что вынуждало ее появляться на работе на тот или иной временной период каждую смену, даже если таковая по графику была не ее. Пока других медиков нет, Снегирёва официально числится в Первой смене, Кристина – во Второй, Светлана – в Третьей, Зарема – в Четвертой. Но по факту из них всех врачом является только Снегирёва, поэтому работы у нее хватает каждую смену, когда-то больше, когда-то меньше.
Но так или иначе свободные часы у нее есть. И тратит она их странно. Час в сутки Снегирёва проводит в спортзале на беговой дорожке, еще час сидит в углу в разных позах йоги, обычно спиной ко всем. В оставшееся время она либо спит, либо по мелочи возится по хозяйству в своей каморке, либо идет работать. Для двадцатилетней девушки это, мягко скажем, не характерно. Ни амурных интересов, ни болтовни ради болтовни с другими обитательницами Центра, ни даже элементарного любопытства к происходящему за порогом медотсека. Абрек вообще уверен, что она до сих пор не знает точного плана не то что бункера, но даже второго уровня, потому что ее маршрут редко отклонялся от схемы «медотсек – ресторан – спортзал». Еще более странным являлось то, что согласно рассказам Яковлевой, до войны жизнь Снегирёвой протекала по почти такому же сценарию. С утра до вечера она занималась учебой по индивидуальным учебным программам, прерываясь на сон и фитнес-центр, личной жизни не имела, по уик-эндам уезжала к родителям.
Которые проживали в какой-то дыре под Нижним, в маленьком домике с самодельным противоатомным бункером под ним. При этом родителей ее никто не видел, а за год до войны они и вовсе погибли в результате резонансного теракта. Сам собой возникает вопрос: а были ли родители? Очень похоже на легенду прикрытия. И образ жизни Снегирёвой очень похож на результат промывки мозгов в инкубаторе ГРУ. Тамошним кукловодам требовался результат в кратчайшие сроки, поэтому молодой агент впахивал как проклятый тогда и продолжает впахивать сейчас. Круг интересов двадцатилетней девушки должен быть шире. Особенно сейчас, когда ты самая уважаемая и ценная женщина во всем бункере. Но ни на какие контакты вне работы Снегирёва не идет. Она редко улыбается, постоянно серьезная и заметно расцветает только в присутствии Порфирьева. Яковлева сообщает, что у Снегирёвой к Варягу пылкие чувства. Судя по тому, что доводилось замечать Брилёву лично, этот вывод напрашивался сам собой. Однако в номере у капитана доктор никогда не была, видеонаблюдение несколько раз фиксировало ее разговаривающей с Порфирьевым в дверях президентского люкса, но дальше дверей капитан ее ни разу не пустил.
Что характерно, поведение самого Порфирьева было во многом схожим с поведением Снегирёвой. Все имеющееся у него время он проводил либо на работе, либо в биорегенераторе, либо спал. В оставшиеся часы практически не покидал спортзала, где тренировался сам или тренировал силовые структуры Центра. В первые несколько дней своего пребывания в бункере Порфирьев развил подозрительную активность. Он ходил по всем помещениям на всех уровнях и разглядывал все, что имел возможность увидеть, особенно людей. Абрек предположил, что Варяг изучает план бункера и подыскивает сторонников, но вскоре капитан прекратил это занятие. С тех пор он не проявлял любопытства, хотя на третьем уровне почти полностью изменилась обстановка, и вообще не вел никакого общения, кроме рабочего. Порфирьев был единственным, кто не завел себе не то что нескольких женщин, а вообще ни одной. Хотя желающих было полно, недвусмысленные взгляды на него бросали десятки девушек. Осведомители описывали штук пятнадцать ситуаций, когда та или иная молодая и привлекательная женщина делала ему прямое предложение открытым текстом. Однако Порфирьев игнорировал и женщин, и мужчин, и даже со своими спутниками, с которыми спасся из московского метро, общался либо на работе, либо в спортзале.
Очень странно. Не говоря уже о его ультраправых взглядах. Где они? Порфирьев не вел никакой агитации, хотя Брилёв четко сказал ему, что не будет препятствовать. Сторонников вокруг себя Варяг тоже не собирал, хотя русские в Центре имелись, пусть и не большинство. По логике, желание объединиться, находясь в меньшинстве, должно было подхлестнуть его националистическую активность. Но вся она свелась к тому, что капитан вне конкурса взял в состав строительных бригад ЭК одну женщину, светло-русую с голубыми глазами, выглядящую, прямо скажем, совсем неважно, да еще с ребенком. Люди Абрека аккуратно навели о ней справки: Елена Ханнанова, в девичестве Тимофеева, тридцать пять лет, уроженка города Красноярск. В Московскую область переехала в студенческом возрасте с целью поступить в престижный ВУЗ. Не поступила, пришлось довольствоваться университетом в Нижнем. Там же вышла замуж за мелкого предпринимателя Ханнанова Исмаила, имеет дочь Снежану двенадцати лет. В момент объявления всеобщей эвакуации находилась на даче относительно недалеко от «Подземстроя-1». Муж был в офисе своей фирмы, решал затянувшуюся проблему с поставщиками, судя по всему, спастись не успел. Порфирьева она до сего момента никогда не видела. Версия о том, что дочь Ханнановой могла быть их общим внебрачным ребенком, отпала сразу же: у девочки черные глаза и темные волосы, внешнее сходство с Порфирьевым отсутствует, да и с самой Ханнановой оно минимально, основные черты дочь унаследовала от отца. Варяг взял Ханнанову в строительную бригаду, но во время работы из общей массы ее никак не выделял, а вне работы не общался с ней вообще.
