– Кан-Джай, ты ли это?
Вождь вкладывал последние силы в слова. Его голос дрожал, как у волочащего тяжеленную тушу быка-трехрога деда.
– Я, Озерный Владыка.
– Анг-Джин, он говорит правду? – Последовала продолжительная пауза – очевидно, шаман подтверждал мою личность, – и Ран-Джакал продолжил: – Ты уходил учеником шамана, не знавшим войны. Вернулся настоящим воином, с отрубленными головами битых тобою врагов, колдовским оружием и собственным отрядом. Где сражался, Кан-Джай?
– У большого каменного дома железошкурых за Громовой рекой. От моей руки пали верховные шаманы и вожди Длинных Клыков и Красных Когтей. Я убил величайшего воина Черного Копья и забрал священное оружие его племени. Никто не устоял против меня на поле боя.
– У него в лодке голова Собирателя Костей. И копье то самое, покровительствовавшее нашим заклятым врагам. У меня нет повода усомниться в Кан- Джае, – высказался колдун улиточников.
Послышалось оханье, кто-то из сидящих восторженно цокнул языком, кто-то неприязненно хмыкнул. У редкого героя подобный список поверженных противников. Три вождя, причем Рак-Джакал прослыл искуснейшим воином северных племен Ксарга, рядовые шаманы и клановые предводители, не считая их ближников, коих покрошено мною наверняка немало. За червяка из Серых Пределов вообще положена слава, выраженная в тролльих песнях и имперских хрониках. О нем Водяные Крысы не знают, зато Черное Копье свидетельствует о моей небывалой победе и невероятной власти над духами.
– Громкие слова и дела. – В голосе Ран-Джакала добавилось хрипа. – Кабы знал, какого героя обучил, оставил бы тебя на озере. Глядишь, нам не пришлось бы хоронить стольких родичей. Анг-Джин, враги точно убрались с озера?
– Да, владыка. Болотный отшельник бежит на закат. Несется без оглядки сквозь буреломы, ровно бешеный карод.
– Чего он испугался? Нашего Кан-Джая?
– Вряд ли враги ушли из-за страха передо мной. Что-то случилось в их лесах.
– Их беда нам на пользу. О ней поговорите, когда уйду к предкам. Залижете раны, наострите копья и топоры перед следующей битвой. Молите духов, чтобы она состоялась летом. В теплой воде детям Дагона легче сражаться, а гоблинам по весне сподручнее рыться в земле. Пока враг далеко и не взошло солнце, воздайте хвалу нашим покровителям! Да услышат они наши молитвы.
– Я проведу благодарственное жертвоприношение по окончании совета, – произнес Анг-Джин. – Поторопись, владыка, тебе отведено мало времени, сила благословений Зеленой Улитки и Водяной Крысы скоро иссякнет. Говори, о чем хотел.
Вождь раздосадованно рыкнул:
– Не напоминай, старый! Плесни кераца с зельем в чашу. На рассвете я уйду к предкам. Мой сын унаследует власть над племенем, обучит его Маур- Джакал. Через двадцать зим изберете следующего Озерного Владыку, если на то будет воля великих духов.
– Да будет так, – согласился молодой вождь, ему вторили голоса собравшихся.
– Попробует кто-то предать меня, отобрав власть у моего сына, – вернусь из Серых Пределов и покараю ублюдка! Поклянитесь пред ликом предков исполнить мою волю!
– Твое слово – закон, – слитно громыхнули тролли. – Да будут озеро, ласкающее водами эти скалы, и ветер, дарующий жизнь, свидетелями нашей клятвы. Клянемся быть верными твоей воле, владыка!
– Как быть с верховным шаманом? – спросил воин, весь в изображающих зеленые волны и клешни татуировках. – Анг-Джин стар, рыбоголовые сами по себе. Нам нужен новый верховный, причем обязательно тролль. С мягкотелым обожглись, хватит.
Во мне возникла черная дыра, затягивающая мысли и чувства. Мир пошатнулся раненым быком-трехрогом, восприятие энергий дало сбой, на удар сердца контуры предметов, троллей смазались, превратившись в сплошную невыразительную массу.
Мысленно я обругал себя. Надежды развеивались предутренним сумраком под лучами солнца. Проклятье! В Бездну Зораг-Джина с его племенем, я опоздал на помощь другу! Гварда больше нет, демоны дери Черное Копье и проклятую войну!
– Ты забыл об ученике Гин-Джина, сидящем напротив тебя, Громовая Глотка, – донесся издалека голос пожилого колдуна. – Хотите знать мое мнение? Я стар, учеников обучу самое меньшее за восемь-десять зим. Если, конечно, найдутся ученики и я не помру до конца обучения. Вот тогда и следует выбрать верховного. Или отбросьте традиции, как сделали, доверившись Гин-Джину.
«Обожглись», «доверившись Гин-Джину». Слова сплелись в отвратительную, неприемлемую фразу. Зверомастер служил племени, рисковал ради него жизнью, посмертием, убивал врагов синекожих. Почему – «обожглись»?
– Разве учитель в чем-то провинился перед племенем? – вырвалось у меня.
– Анг-Джин, расскажи ему, – приказал вождь.
– Ай, чего рассказывать, – тяжко вздохнул шаман. – В разгар войны наш владыка послал колдуна Трон-Ка во вражеский лагерь разведать, каких одержимых притащил болотный отшельник. Нашего шпиона с учениками поймали. Утром, привязав к столбам на берегу озера сырыми кожаными ремешками, им в печень напустили ледяных блох. Гин-Джин пообещал отомстить, переплыл на тот берег вечером того же дня. С тех пор мы его не видели.
– Он мог пасть от чар и духов. Зачем пренебрежительно отзываться о нем?
