– Матерью клянусь, Сержант! За прошлую неделю один только Кривой Барнум положил себе в карман тысячу долларов, а у него далеко не самое лучшее заведение. Если взять Ника Гильома, так он имеет выручку от двух до трех тысяч!
– Мэрриэт Барнум?! Ник Гильом?! Эти суки постоянно плачутся, что отдают нам последние гроши! Урою гадов!! Я им, мать их, устрою веселую жизнь!!
– Не горячись, Сержант! – мне считаные разы приходилось его успокаивать, обычно на подобных советах он был спокоен и рассудителен, правда, только не в тех случаях, когда узнавал, что его нагло обманывают. – Соберем их вместе, и пусть с ними поговорит Француз. Объяснит им популярно, что надо делиться, а не кидать нам жалкие крохи. Если не дойдет, разговаривать будем по-другому!
Результатом наших двухнедельных переговоров с владельцами игорных заведений явились два сгоревших игорных зала и простреленная голова владельца еще одного казино, после чего мы стали получать не тот неизменный жалкий процент, остававшийся со времен Мясника, а от сорока до шестидесяти процентов дохода от каждой игры, ведущейся на столах зеленого сукна. Сорок процентов мы стали брать от доходов с рулетки и карт, а шестьдесят процентов от игры в кости. Для того чтобы не вводить владельцев в искушение, их заведения стал инспектировать Француз со своими людьми, вошедший в команду Сержанта. После того как был установлен жесткий контроль над игорным бизнесом, я позволил себе расслабиться и заняться детьми. В первую очередь Тимом. Луизе было нужно только внимание и забота, а вот с мальчиком было все намного сложнее. Я хотел, чтобы он пошел учиться, а тот все рвался на поиски работы, объясняя тем, что не хочет сидеть у меня на шее. Когда мы в очередной раз завели разговор на эту тему, я спросил его:
– Слушай, парень, ну что ты рвешься на работу? Ты с шести или семи лет работаешь! Не надоело? Сначала получи хорошую специальность, а потом работай, хоть до посинения!
– Ты не понимаешь, Джек! Не могу я сидеть у тебя на шее столько лет! И еще! Я хочу сам решать за себя. Когда почувствую, что мне нужно знать больше, тогда пойду учиться, а сейчас я хочу найти себя в профессии! Хочу понять, что мне нравится, а что нет!
– Хорошо, Тимоти! Мне понятно твое желание стать самостоятельным, и все же давай погодим до того момента, пока не разберемся окончательно с адвокатской конторой Торнтона и с теми людьми, кто тебя разыскивал. Может, потом тебе и работа не понадобится!
Я так говорил, потому что уже навел справки об этом адвокате. Респектабельная контора, занимающаяся делами довольно богатых людей и солидных компаний. Неужели Тим богатый наследник?
– Тогда, Джек, не будем затягивать. Пойдем к адвокату завтра.
– Не торопись, дружок. К нему просто так не попадешь. Сначала надо записаться на прием, а уж когда он примет нас, самому богу, думаю, не известно.
Честно говоря, это была лишь отговорка, просто мне хотелось дать ему время на восстановление сил после года мытарств в трущобах Нью-Йорка. Прошло три недели, а парень до сих пор не оставляет ни крошки на тарелке, каким бы он ни был сытым, вот зато на прогулки по городу, в отличие от Луизы, я отпускал его без страха. Если он смог выжить год на «дне», то это могло говорить только об одном: в свои тринадцать лет он вполне состоявшийся, самостоятельный человек. Общались мы в основном вечерами, проводя время в долгих беседах, и каждый раз он не забывал спрашивать:
– Когда мы пойдем к адвокату?
Это продолжалось неделю, пока я не выдержал и сказал:
– Завтра едем. Нас будут ждать.
Честно говоря, я думал, что наш поход к адвокату – это пустая трата времени, так как вещи и бумаги были утеряны, а значит, удостоверить личность Тима не представлялось никакой возможности. Единственное, в моем понимании, что мог сделать адвокат в подобной ситуации, то это устроить личную встречу Тима с теми, кто его разыскивал.
Когда я спросил у младшего клерка, можем ли мы встретиться с адвокатом по делу Тимоти Мориса, губы последнего сразу растянулись в стандартной улыбке.
– Вас уже ждут. Разрешите проводить вас.
Войдя в богатый, но безвкусно обставленный кабинет, я с удивлением обнаружил помимо адвоката, сидящего в вычурном кресле за таким же, с претензией на шик, столом, еще одного человека, который явно не являлся родственником мальчика. Широкоплечий, мускулистый мужчина, лет сорока, с цепкими, внимательными глазами, мне отчего-то сразу напомнил агента Барни Фергюссона. Моя интуиция меня не подвела. Когда хозяин кабинета Джером Торнтон представил его, я ничуть не удивился тому обстоятельству, что мистер Уилл Грин оказался старшим агентом детективного агентства Пинкертона. Вкратце я рассказал им о моей встрече с Фергюссоном и его просьбе найти Тимоти Мориса. После того как закончил свой рассказ, первым начал вопросы задавать Уилл Грин. Его интересовали записи, сделанные в рабочем дневнике агента, но после того, как понял, что из меня мало что выжмешь, предоставил слово хозяину кабинета. Тот сразу принялся расспрашивать Тима, а после получасовой беседы подвел итог:
– Если я правильно все понял из беседы, то у вас, мистер Дилэни, нет на руках абсолютно никаких документов, подтверждающих, что этот подросток является Тимоти Морисом?
– Да, господин Торнтон.
– В таком случае мы не можем продолжить с вами разговор о деле, в результате которого был предпринят поиск Тимоти Мориса. Вполне возможно, что
